Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

Что тогда творилось в душе у В. Высоцкого после стольких разрывов с близкими ему людьми, знал только он один. И порой отчаяние от таких поворотов судьбы выплескивалось у него на бумагу.

Ох, сегодня я отмаюсь,
Эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!!

(1970)

20 апреля 1970 года, не дожив трех дней до своего 43-летия, умер замечательный советский актер театра и кино Павел Луспекаев, бывший коллега Изы Высоцкой по Киевскому театру. Луспекаев умер преждевременно, не успев сыграть и малой доли тех ролей, о которых мечтал и на какие был способен в силу своего яркого и многогранного таланта. Многим в своей артистической и человеческой судьбе они были схожи с Высоцким: тем, что тяжело уживались с высоким начальством, не шли наперекор собственной совести, часто бывали одиноки, окруженные не друзьями, а собутыльниками.

28 июня, заполняя в Театре на Таганке анкету, Владимир Высоцкий, отвечая на вопрос: «Что тебя огорчило в последний раз?», ответил коротко: «Все!» Внутреннее состояние Высоцкого в те дни было не из лучших.

Кинематограф в тот год ничем не порадовал Владимира Высоцкого, если не считать утверждения на роль Остапа Бендера в фильме Леонида Гайдая «Двенадцать стульев». Но, пройдя утверждение, Высоцкий роль не сыграл.

Высоцкого утвердили на эту роль после того, как не заладились дела у первого исполнителя роли Бендера Александра Белявского. Но, уже отснявшись в первых съемках, Высоцкий, по словам самого Л. Гайдая, «ушел в подполье» очень надолго. Поэтому, не имея возможности ждать того момента, когда Высоцкий из подполья выйдет, режиссер от него отказался и в конце концов нашел нового исполнителя — Арчила Гомиашвили, который с этой ролью справился блестяще.

Невнимание к себе со стороны кинематографа Владимир Высоцкий в тот год компенсировал концертной деятельностью и песенным творчеством. В тот год им было написано в два раза больше произведений, чем в предыдущем году, — более 45. Среди самых известных и популярных: «Товарищи ученые…», «Горизонт», «Песня певца у микрофона», «Иноходец», «Беда».

Между тем страна входила в новое десятилетие, и до принятия очередного антиалкогольного постановления оставалось около двух лет. Взамен 3,9 литра алкоголя, что советские люди принимали в себя в 1960 году, в этом году это количество выросло до 7,6 литра, чтобы через десятилетие достигнуть отметки в 8,7 литра!

В марте 1970 года советский писатель Венедикт Ерофеев после трех месяцев творческих мук родил на свет самое знаменитое свое творение — поэму «Москва — Петушки». Как писал позднее А. Генис: «В поэме нет ни одного слова, сказанного в простоте. В каждой строке кипит и роится зачатая водкой небывалая словесная материя… Клинически достоверная картина описывает лишь внешнюю сторону опьянения. Есть и другая — глубинная, мировоззренческая, философская…

Многие оправдывают пьянство Ерофеева его страданиями. Между тем водка — суть и корень ерофеевского творчества».

К этому времени Леонид Брежнев, пройдя через неудачную попытку покушения на него в начале 69-го и попытку его свержения командой Суслова в декабре того же года, окончательно укрепился на кремлевском Олимпе. Начиналась эра «брежневизма», и пропагандисты всех мастей уже точили свои перья, чтобы воспеть подвиги и свершения «дорогого и любимого Леонида Ильича». От несогласных старались избавиться.

В феврале 1970 года вынужден был уйти со своего поста главный редактор «Нового мира» А. Т. Твардовский. После скандала в горкоме партии с инфарктом свалился Аркадий Райкин. Когда его в больнице навестил актер Театра на Таганке В. Смехов, Райкин с грустью произнес: «Если я от одного крика так сломался, то кем же надо быть Юре Любимову, чтобы по три раза в год такое выдерживать?»

28 мая 1970 года получил инфаркт и пенсионер союзного значения Никита Хрущев, доведенный до этого «заботливым» вниманием к своей персоне со стороны своих бывших товарищей со Старой площади. «Товарищи» обвинили его в продаже на Запад собственных мемуаров. 11 ноября многострадальный Н. Хрущев был вновь вызван в ЦК КПСС, где ему опять было предложено немедленно отречься от своих мемуаров, вышедших на Западе. Хрущев ответил достойно и вновь ушел, хлопнув дверью. Результатом этого стал еще один микроинфаркт. Личный повар Н. Хрущева Анна Дышкент, вспоминая события тех дней, рассказывала: «Никита Сергеевич с охранником вернулись из Кремля часа через два, Хрущев бледный, как полотенце. Лег на диван, плохо с сердцем. Вызвали «Скорую». Пока врачи не приехали, он все время повторял: «Ничего я не продавал. Чего они от меня хотят, сволочи?» Охранник мне тихонько пояснил: «Они его насчет мемуаров вызывали. Он так кричал, в коридоре слышно было».