Владимир Высоцкий - Суперагент КГБ

У Высоцкого в Киеве жили родственники (родной брат его отца Алексей Вольфович (Владимирович), поэтому в этом городе он всегда чувствовал себя комфортно. Однако в тот приезд местные власти с подачи КГБ устроили ему настоящую «зеленую улицу». Он умудрялся не только играть в спектаклях «Таганки», но еще и давать во множестве концерты в самых разных киевских учреждениях. В итоге с 9 по 24 сентября он выступил в двух десятках (!) различных мест: на заводе шампанских вин (9-го), в Институте электросварки имени Патона и ДК ОКБ имени Антонова (14-го), Институте электродинамики и Институте кибернетики (15-го), проектном институте Киев-ЗНИИПе (16-го), заводе «Арсенал» (17-го), ЦКБ при заводе «Ленинская кузница» и Институте ботаники АН УССР (18-го), ВИСПе (19-го), НИИ РЭ (20-го) и др. А во вторник, 21 сентября, Высоцкий выступил сразу в трех киевских учреждениях. А когда «Таганка» собралась в обратный путь (23 сентября), то Высоцкий остался в Киеве еще на сутки, чтобы дать один большой концерт (в ИФ АН УССР 24-го), и один домашний (у В. Асташкевича и писателя Виктора Некрасова). Отметим, что последний уже находится в опале, за ним следит КГБ, но Высоцкого это мало волнует — он-то знает, что это ведомство с недавних пор не палки ему в колеса ставит, а наоборот — их с его пути старательно убирает.

Дальше — больше. Едва вернувшись в Москву, Высоцкий встречается со своим бывшим преподавателем по Школе-студии МХАТ Андреем Синявским. Как мы помним, осенью 1965 года тот был арестован КГБ по обвинению в распространении антисоветской пропаганды (статья 70 УК РФСР) и в феврале следующего года вместе со своим подельником Юлием Даниэлем приговорен к 6 годам колонии. В сентябре 1971 года этот срок истек и Синявский вернулся в Москву. Как вспоминал он сам: «После лагеря он (Высоцкий. — Ф. Р.) пришел к нам и устроил нечто вроде “творческого отчета”, спев все песни, написанные за те годы, пока я сидел. Были здесь песни очень близкие мне, но были и такие, которые я не принял. И тогда я сказал, что мне немного жаль, что он отходит от блатной песни и уходит в легальную заказную тематику».

Прошедший лагеря Синявский, почувствовал в Высоцком чужака… Вскоре после этой встречи А. Синявский эмигрирует на Запад, где Высоцкий опять же не применет с ним встретиться, о чем мы еще обязательно расскажем.

16 октября коллега Высоцкого по «Таганке» Валерий Золотухин записал в своем дневнике весьма любопытную реплику Высоцкого. Дословно она выглядела следующим образом: «Высоцкий: — С шефом невозможно стало работать… Я не могу… У меня такое впечатление, что ему кто-то про меня что-то сказал… Не в смысле игры, а что-то… другое…». Видно, тяжело давалось диктатору Любимову осознание того, что он любого актера «Таганки» может не просто скрутить в бараний рог, но и выгнать из театра взашей, но только не Высоцкого, за спиной которого незримо маячила всесильная Лубянка.

Тем временем, 25 октября 1971 года Леонид Брежнев[8] отправился с официальным визитом во Францию. Там с ним встретилась Марина Влади, которая, как мы помним, была членом ФКП.

Вот как она сама описывает аудиенцию с генсеком:

«…Я еду на встречу активистов общества дружбы «Франция-СССР» с Леонидом Брежневым. Актерская дисциплина снова выручает меня. Я приезжаю в посольство СССР как ни в чем не бывало, готовая к рандеву, важность которого я предчувствую. Мы ждем в салоне, все немного скованны, потом нас впускают в зал, где стулья стоят напротив письменного стола. Входит Брежнев, нам делают знак садиться. Нас пятнадцать человек, мужчин и женщин всех политических взглядов — голлисты, коммунисты, профсоюзные деятели, дипломаты, военные, писатели — все люди доброй воли, которым дорога идея взаимопонимания между нашими странами. Мы слушаем традиционную речь. Брежнев держится свободно, шутит, роется в портсигаре, но ничего оттуда не достает, сообщает нам, что ему нельзя больше курить, и долго рассказывает об истории дружбы между нашими народами. Ролан Леруа (член Политбюро ЦК ФКП, главный редактор газеты ФКП «Юманите» и руководитель общества «Франция-СССР». — Авт.) мне шепчет: «Смотри, как он поворачивается к тебе, как только речь заходит о причинах этой дружбы…». Действительно, я замечаю понимающие взгляды Брежнева. Я знаю, что ему известно все о нашей с тобой (имеется в виду Высоцкий. — Авт.) женитьбе (и не только, кстати, о женитьбе, но и о ее закулисной подоплеке, о которой ему сообщил Андропов. — Авт.). Когда немного позже мы пьем шампанское, он подходит ко мне и объясняет, что водка — это другое дело, что ее нужно пить сначала пятьдесят граммов, потом сто и потом, если выдерживаешь, — сто пятьдесят, тогда хорошо себя чувствуешь. Я отвечаю, что мне это кажется много. «Тогда нужно пить чай», — заключает он, и я получаю в память об этой встрече электрический самовар, к которому все-таки приложены две бутылки «Старки» (была такая популярная водка. — Авт.).