Владимир Высоцкий. Только самые близкие

И тут Володя упал как подкошенный! Я подбежал — проверил дыхание, пульс, и вижу — полное отсутствие сердечной деятельности. Я закричал: «Твою мать! Он же умирает!» Ввожу ему несколько ампул глюкозы — обычной, сорокапроцентной… А потом давай дышать за него — изо рта в рот, и одновременно делаю прямой массаж сердца… А потом я взял кофеин и уколол Володе прямо в сердце. Ввел кофеин. и, видно, сердечная мышца возбудилась, а я продолжаю массаж. Минут пять уже прошло, а я все качаю.

Смотрю — стали появляться самостоятельные дыхательные движения. Уже было видно, что сердце все-таки заработало. Потом Володя мне сказал: «Когда ты дышал за меня, у меня так распирало грудную клетку, что даже больно было». Постепенно Володя пришел в себя, а у меня был промидол, и я уколол его. Потому что после такой интенсивной реанимации надо снять реактивность организма, чтобы, не дай бог, не случился отек мозга. Ведь остановка-то сердца была настоящая.

В общем, Володя тогда довольно быстро скомпенсировался. И я говорю: «Все, Володя! Завязываем с этими гастролями, улетаем». И в этот же день мы собрались и улетели в Ташкент, а потом в Москву. Сколько же там человек было? Довольно много. В группе была еще девушка, которая читала Володины стихи вместе с Севой Абдуловым. В общем, мне не хватило места в самолете до Москвы.

И я говорю Володе: «Ну вот, места мне все равно нет, давай я слетаю в Хабаровск, на маму посмотрю». — «Давай, лети». Володя достает бабки и «отстегивает» мне рублей триста. И они все полетели в Москву, а я — к маме в Хабаровск…

Янклович: А я-то тоже остался. Во-первых, потому что Володя оставил в какой-то гостинице свою цепь, которой он очень дорожил. Вот эту… (Расстегивает рубашку, показывает цепь.) И там надо было еще зайти…

Федотов: К Васе Повереннову?

Янклович: Нет, к администратору, к этому засранцу, которого потом посадили. В общем, задержался. И вот что самое удивительное: когда я прилетел в Москву, Володя встречал меня вместе с Севой. Самолет посадили вместо Домодедова во Внуково. Я выхожу на трап и вижу Володю, он выбежал прямо на летное поле. Смотрю на него, и такое впечатление, что он вообще и никогда ничем не болел. Костюмчик новенький, отглаженный. Вид — ну ни в одном глазу! Как огурчик! Как будто с ним ничего не было вообще.

Да, вот еще что вспомнил. Мы же там купили хрусталь, и у меня в руках были две коробки с этим хрусталем. Еще и из-за этого я задержался. Мы загрузили эти коробки в «Мерседес» и поехали. Я тогда был в полном обалдении, ведь отправили мы Володю тогда еле живого, а тут совершенно другой человек.

Да, когда еще провожали из Ташкента, его гитару сломали. Водитель складывал вещи в багажник и случайно задел гитару. Гриф откололся. Как Володя переживал! Потом в Москве ее отремонтировали, по-моему, это была гитара работы Шуляковского.

Перевозчиков: Анатолий Павлович, а когда и как Высоцкий стал употреблять наркотики?

Федотов: Постой-постой. Кто-то же мне об этом рассказывал. А в каком году мы с Володей познакомились? Валера, ты не помнишь?

Янклович: По-моему, в семьдесят пятом.

Федотов: Да, в семьдесят пятом… А Володя ведь очень рано начал «поддавать», и всегда у него был тяжелый выход из запоя. И кто-то ему подсказал: «Володя, ты уколись морфином, тогда выход легче…»

Янклович: Я не думаю, чтобы кто-нибудь ему подсказал, он это уже сам чувствовал, что надо уходить от водки.

Федотов: Да нет, подсказали. И Володя попробовал… Вначале это оказалось очень здорово. И он перешел с алкоголя на наркотики. А когда «лекарства» не было, снова — алкоголь. А в семьдесят пятом году, когда я познакомился с Володей, — дело было так… Вадим Туманов вызвал Олега Филатова и сказал ему, что Володе плохо, что у него высокая температура. А Олег заехал за мной, говорит — «Так и так. Надо и тебе посмотреть, ты же реаниматолог.» А Олег по специальности травматолог. И мы вдвоем на машине Олега Филатова приехали к Володе. Все-таки это было в семьдесят пятом году осенью. Но было еще тепло. Или все-таки в семьдесят шестом?

Перевозчиков: Но вы приехали на Малую Грузинскую?

Федотов: Ну да.

Перевозчиков: Значит, не раньше семьдесят пятого года, потому что квартиру на Малой Грузинской Высоцкий получил именно в семьдесят пятом году.

Федотов: Значит, в семьдесят пятом. В квартире они были с Ваней Бортником, прилично заквашенные, такие веселенькие, — а температура под сорок. Наверное, какой-то дрянью укололись.

Перевозчиков: И Бортник?!

Федотов: Ну, Ваня тогда этим тоже увлекался. Сейчас- то нет. Я так внимательно посмотрел на них — все ясно, этих ребят учить уже не надо. Я вижу, что привыкание к наркотикам уже довольно приличное. Года два — точно.