Владимир Высоцкий в Одессе

М. Ц. — Не припомните, какие именно песни входили в тот спектакль?

А. К. — Там было довольно много песен. Начинался спектакль с исполнения „Коней привередливых". „Цыганочку" его пела Жанна — „В сон мне — жёлтые огни…" Ещё она пела „Я несла свою беду…" Звучали ещё „В жёлтой жаркой Африке", „Здесь лапы у елей дрожат на весу…" „Ну вот, исчезла дрожь в руках…"»[226].

Вот так случайная встреча в Одессе помогла песням Высоцкого зазвучать со сцены в Москве. (Кстати, до сих пор в литературе встречались упоминания об использовании в той постановке только «Коней привередливых» и «Ну вот, исчезла дрожь в руках…»)

Любовь к Высоцкому в Одессе была такой, как и по всей стране — огромной. В связи с этим интересен случай, рассказанный уже неоднократно упомянутым на этих страницах В. Мальцевым корреспонденту киевской газеты «Сегодня» (выпуск от 24 января 2008 года):

«Помню, во время съёмок „Как царь Пётр арапа женил" он обгорел, да ещё как. Сидим мы на Каролино-Бугазе на даче с Говорухиным, а Высоцкий сокрушается: завтра лететь на съёмки, а он красный, как варёный рак. Услышал этот разговор на пляже какой-то парень, не поленился, в аэропорт съездил и привёз мазь на основе китового спермацета. Мазь была в бутылке, так мы ещё прятали её, чтобы осветители, которые с Володей летели, не подумали, что это мы ему выпить привезли».

Ещё один любопытный случай, связанный с Высоцким, припомнил М. Жванецкий во время своего выступления в ленинградском ДК им. Ленина 18 июня 1985 года:

«Я их пригласил к своим друзьям в Одессе, к морякам, так как они очень любили моряков, особенно Володя…

На следующий день должно было быть наше выступление на одесском заводе „Промсвязь". Марина и Володя очень хотели нас послушать — Карцева, Ильченко и меня. Концерт был назначен в обеденный перерыв. День был жаркий, и когда я увидел их в приближающихся „Жигулях" я сразу понял, что будет какой-нибудь скандал — Марина выглядела почти неодетой. На ней было какое-то такое платье, которое мало что прикрывало.

И вот, когда они вошли в цех, руководство завода потребовало чем-то её прикрыть. И набросили на неё какую-то плащ-палатку. Она так изящна была со своими голыми плечами, и так далее, а на неё набросили какую-то дерюгу.

Они уселись на свои места в зале, мы вышли на сцену и начали своё выступление. Но это было невозможно, так как в зале началось какое-то прохождение вокруг Володи и Марины, как в мавзолее. Все начали вставать с мест, смотреть на них, ходить вокруг. Просто невозможно было начать концерт, пока Володя не крикнул: „Сидите спокойно, дайте посмотреть!" Тогда собравшиеся притихли, уселись на свои места и стали нас слушать, но всё равно, продолжали глазеть на них». (Расшифровка фонограммы — Л. Фурман.)

Во время совместных приездов в Одессу Высоцкий и Влади жили, в основном, на дачах у друзей — режиссёра С. Говорухина и упомянутого выше сценариста Г. Колтунова. Об эпизоде, произошедшем во время съёмок фильма «Место встречи изменить нельзя», рассказывает А. Аксёнова, в описываемые времена — помощник главного редактора Одесской киностудии:

«Летом 1978 года во время съёмок „Эры милосердия" (так в тексте; как известно, такое название фильма утверждено не было. — М. Ц.) Говорухин иногда, в перерыве между съёмками, заходил к нам в сценарно-редакционную коллегию с актёрами, которые снимались в фильме. Мы, конечно, очень радовались этим посиделкам, угощали их чаями, бутербродами, это всегда было очень интересно. Однажды он пришёл с Владимиром Семёновичем Высоцким, речь зашла о том, что должна приехать Марина Влади, и есть проблема с жильём — в гостинице жить они не хотели по вполне понятным причинам: излишнее внимание к этой знаменитой паре было не только со стороны поклонников…

Мои родители в это время находились в отпуске, и их большая квартира на улице Чкалова была свободна. Я предложила её, как возможный вариант. Недолго думая, Станислав Сергеевич вызвал из гаража машину, и мы втроём отправились смотреть квартиру. Владимир Семёнович был в костюме Жеглова, и поехал, не переодеваясь.

Когда мы вошли, я принялась готовить кофе на кухне, а Высоцкий осмотрел квартиру и попросил разрешения воспользоваться телефоном для междугороднего звонка. Разговаривал он долго. Мы с Говорухиным пили кофе на кухне, и только минут через 20–25 Владимир Семёнович присоединился к нам. Помню, я подумала тогда, что он звонил от нас, а не по телефону из группы, поскольку понимал, что наш телефон не прослушивается…

После мы вернулись на студию. Высоцкий поблагодарил за заботу и желание помочь. Впоследствии они с Мариной Влади жили в другом месте — на берегу моря, у знакомых Говорухина — на даче Григория Колтунова»[227].

О том, как Высоцкий и Влади оказались на даче у Г. Колтунова, рассказала его дочь Елена Колтунова в разговоре с биографом Высоцкого Л. Черняком: