Владимирские Мономахи

Наступило снова мгновенное молчание, а затем Сусанна вздохнула и вымолвила серьезным голосом:

— Значит это вот что… Слушай…

И она подробно рассказала Дмитрию, что в канцелярии дяди был молодой малый, который дерзнул из самомнения влюбиться в нее. И он стал или от чрезмерной дерзости, или от безумия страсти говорить ей о своей любви. Она была поражена. Стоило ей сказать одно слово Аниките Ильичу, и, конечно, малый был бы стерт с лица земли. Но ей было жаль его. Она надеялась, что это безумие пройдет… Однако поведение молодого малого становилось все смелее, все отчаяннее… Тогда, не говоря ничего дяде, она приказала обер-рунту избавить ее от безумца… Что хотел с ним сделать Змглод, она не знает, но дело в том, что канцелярист скрылся, исчез… Его считали в бегах. И вдруг он явился… тогда… ночью… и отомстил. За что? За отвергнутую любовь. Чью? Любовь крепостного холопа, хама… к ней, дворянке!

Дмитрий просиял и бросился пылко целовать Сусанну. Ему казалось, что он даже не узнал от нее ничего нового. Он именно все это смутно угадывал и предполагал. Так и должно все было быть.

Через полчаса молодой человек довольный, счастливый, снова пробирался к себе через террасы и сад. Он был так же восторженно настроен, как когда-то в тот вечер, что впервые тайно явился к Сусанне тем же путем, что и злодей Анька. Причины быть в восторге были те же. Тогда он знал, уходя от нее, что она любит его. Теперь он снова во второй раз, будто обрел ее, потерянную… Ревность душила его, истерзала, и сегодня оказалось, что он, безумец, вообразил себе Бог весть какую нелепицу. Дело оказалось совершенно простое, и все было так, как он сам предугадал.

Наутро, около полудня, Сусанна сказала своей наперснице твердо и самоуверенно:

— Теперь я не боюсь объяснения с «Китой». Его будет помудренее уверить, но все-таки можно. А расскажу я ему тоже самое… И будет это правдой… А что я не всю правду скажу… так поди-ка, это докажи! Сам Анька, приди говорить, что он пользовался моей благосклонностью, так никто не поверит. А я буду полправды сказывать… А знаете ли вы, что такое полправды?.. Это великая сила! Полправдой можно и самого мудрого мудреца обойти и болваном поставить.

Так как Угрюмова не поняла, что ее барышня хочет сказать, то Сусанна объяснила ей, что решилась во всем признаться дяде.

— Во всем? — воскликнула Анна Фавстовна.

— Во всем, только не во всем всем… — шутила Сусанна, уже весело смеясь. — Я скажу дядюшке всю полуправду… что Анька был мною прельщен до помрачения ума, что я его жалела… Принимала у себя и все его разговаривала да утешала, стараясь образумить. А там, видя, что он решился ума и его мне надо бояться как бешеного волка, я приказала Змглоду его похерить… а Змглод сплоховал. Анька, все пронюхав, пришел мне отомстить… Дело простое. А что этот Анька был моим любезным, знают только вы да вот эти четыре стены.

И Сусанна рассуждала про себя:

«Желающему верить можно доказать легко, что луна на небе треугольная. А не желающему верить ты не докажешь, что луна круглая. Он и сам это видел, да если ему другой будет это говорить, то он станет сомневаться. Так ли он подлинно видел? Верно, мол, ошибся! А коли теперь подозрительный мне человек подтверждает, что я сам видел, то, стало быть, я и впрямь ошибался… Луна-то была всегда и есть треугольная».

Однако, в ожидании объяснения с дядей, Сусанна предпочла испробовать иное… Испробовать, нельзя ли избавиться от Аньки, и тогда, конечно, не только ни в чем не признаваться Аниките Ильичу, но даже и не называть злодея по имени.

Узнав, что Змглод снова являлся, желая видеть ее, она приказала послать за ним тотчас. Обер-рунт явился и, войдя в спальню, найдя барышню в постели, стал у порога, опустя глаза. Он только раз глянул на нее, увидел ее красивую голову на подушке с разбитыми по ней волосами и тотчас отвел глаза в сторону, будто смутясь или не желая своим взглядом смущать лежащую барышню.

— Здравствуй, Змглод… — бодро, почти весело встретила его Санна. — Ну, вот видишь, как все потрафилось… Ты ведь умный… Ты, стало быть, знаешь, кто сюда лазил на балкон и меня ножом хватил. Ведь ты знаешь, Змглод?

— Знаю, барышня, — тихо отозвался обер-рунт.

— Ну вот… Не даром я тебя просила тогда…

— Виноват, Сусанна Юрьевна! — с чувством воскликнул Змглод. — Виноват кругом!.. Знай я… ведай я… было бы не то… Я по глупости думал, вы так, зря хотите избавить себя от парня… Я все знал, барышня… знал, что только вы знаете да Анна Фавстовна…

— Как? Что? — воскликнула Сусанна.

— Все, барышня, я знал… Да это не мое дело. И я думал, что парень смирится и будет горевать да молчать… что вы напрасно опасаетесь его и хотите его похерить… А вот правда-то ваша была, а не моя… Я взялся за дело лениво, нехотя… Анька пронюхал и бежал… А, обозляся, вот на что пошел… Да, я, барышня, виноват пред вами… Приказывайте теперь, что изволите… Изволишь приказать мне самому утопиться, — то, право, ей-Богу, готов…