владычество2

— Прямо в точку, Джереми. Для тебя еще не все потеряно. На следующих выборах я подарю тебе наклейку с именем Алана Кийса, чтобы ты мог заклеить ею устаревшую — Джесса Джексона.

В комнату вошли еще три человека, одним из которых был Джесс Фоли — главный редактор, под председательством которого проходило это собрание.

— О’кей, банда, давайте обсудим дела, — сказал Джесс, — мы получили письмо Матта Энгстрома, главного в «Метро». Оно касается семинара о равноправии, который проходил на прошлой неделе. Вы все были на нем? О’кей. Вот что говори! Матт:

«Я высоко ценю и поддерживаю постоянные попытки «Три-бьюн» понимать и уважать меньшинства. Тем не менее, на семинаре о равноправии, который проходил в прошлый четверг, докладчик делал постоянные нападки на характер и надежность белых мужчин. Я не собираюсь защищаться, но общее впечатление, которое у меня сложилось от этих упоминаний, очень неприятное. Приведу только два примера. Я делал заметки, и, думаю, записал выступление докладчика слово в слово:

«Родиться белым мужчиной в Америке — то же самое, что родиться третьесортным, воображая при этом, что ты на вершине». И еще... «Белые мужчины так долго находились у власти и имели привилегии, что опустились до соперничества с женщинами и меньшинствами».

Это картина, нарисованная очень грубой кистью. Как будто мы говорим людям, что белые мужчины — это всегда ничтожества. Я думаю следующее. Если цвет кожи и пол не имеют значения, то почему бы нам не перестать пинать белых мужчин?»

— Что ж, — сказал Джесс, — думаю, что Матт заслуживает ответа. Замечания?

— Я согласна с докладчиком, — первой высказалась Мира.

— Энгстром просто защищается. Обе цитаты попали прямо в точку, — сказал Джереми, — как по мне, они даже мягковаты.

82

Все посмотрели на Кларенса, готовые услышать его возражение. Но он сидел молча, поглощенный своими мыслями.

— Кларенс, думаю, у тебя есть какое-то мнение по этому поводу? — сказал Джесс с таким озабоченным видом, как будто отказ Кларенса вступить в спор был признаком того, что он тяжело болен.

— Признаюсь, что сегодня моя голова занята совсем дру-гмм — сказал Кларенс.

— Мы можем тебе чем-то помочь? — спросил Джесс.

— Я об этом много размышлял. Думаю, пришло время ска-зать вам, что этот комитет помог мне изменить свои взгляды на некоторые вещи. Наверное, это вас удивит, но... Хорошо. Вы заставили меня занять позицию защитника абортов.

— Что? — На лицах сидящих за столом отразились потрясение и сомнение. Но было не похоже, что Кларенс шутит.

— Я понял, что это вопрос гражданского права, и теперь уверен, что женщина имеет право поступить со своим ребенком так, как она захочет, и не наше дело, какое решение она примет. Мы не имеем права навязывать другим свои нравственные Нормы. Нравятся лично мне чьи-то решения или нет — не име-ет значения. Женщина имеет свободу выбора.

— Кларенс, я в шоке. Но действительно рада, — сказала Па-

мела.

— Что ж, изменить свой взгляд было нелегко, но я много об этом размышлял. Думаю, я просто устал быть противником свободы выбора, и хочу стать более терпимым.

— Вот это да! Может, напишешь об этом статью? — спросил Питер Саллонт.

— Я думал об этом, но, как вы помните, меня попросили больше не писать статей об абортах, и потому я лучше воздержусь.

— Что ж, думаю, можно будет сделать исключение, — сказал

Питер.

— Ты думаешь? — спросил Кларенс.

— Определенно, — сказала Мира.

— Кларенс, — Джесс взвешивал каждое свое слово, — значит теперь ты с нами заодно?

— Конечно. Я чувствую себя несколько неловко от того, что был настолько слеп. Я имею в виду, люди имеют право посту-пать со своими телами так, как хотят. Сейчас это для меня стало очевидным.

Все сидели, молча уставившись на Кларенса.

— Да, — продолжил он, — и именно поэтому я также, наконец, понял, что каждый мужчина имеет право изнасиловать женщину, если захочет.

Несколько открытых от удивления ртов не помешали Кларенсу продолжить.

— В конце концов, это же его тело, и мы не имеем права указывать ему, что с этим телом делать. Он свободен в своем выборе, и не наше дело, какое решение он примет. Мы не имеем права навязывать ему свои нравственные нормы. Нравится ли мне лично его решение изнасиловать или нет, он имеет свободу в принятии собственных решений. Я не хочу сказать, что являюсь защитником изнасилований. Ни в коем случае. Я просто говорю об изнасилованиях с точки зрения защитника абортов. Значит, вы действительно считаете, что я могу написать об этом статью? Может быть, я бы и взялся за это.

Члены комитета молча смотрели на Кларенса. Их лица выражали самые разные эмоции: от возмущения до крайнего разочарования.

— Вы выглядите такими потрясенными, — сказал Кларенс, делая вид, что искренне смущен, — я сказал что-то не так? Я имею в виду, что вы придерживались этого взгляда намного дольше меня. Может, я неверно понял? В чем проблема?