владычество2

— Тогда еда была для нас важным делом, и, понаблюдав за вашими семейными встречами, девочка, я знаю, что в этом смысле ничего не изменилось. Каждый день, очищая кукурузные початки, мы думали о том, как будем есть эту кукурузу вечером. А Рождество! Что это был за праздник для нас, чернокожих! Мы тогда такое вытворяли! Я должна показать это тебе Через дверь времени, но сначала я расскажу тебе свои истории, если не возражаешь.

— Возражаю? Мне нравится слушать их, — сказала Дэни,

— это та часть моего наследия, которую я никогда не знала.

— Так вот, мы готовили разнообразные пирожные, гусятину и дичь. Мы ели белый хлеб, орехи, сушеные персики и яблоки. У нас были запасы того, что мы выращивали: кукурузы И гороха, сахарного тростника, картофеля и арахиса. Мы ели овсяную мамалыгу и красный соус. А какие на Рождество у нас были вечера! Мы пекли картошку на углях (какая вкуснятина!), разговаривали об Иисусе и рассказывали истории из Доброй Книги. Когда я была маленькой, никто не знал о Санта-Клау-Се. Мы услышали о нем только после войны. В те времена на Рождество говорили только об Иисусе, и ничего другого нам не было нужно. Мы доставали скрипки и гитары, и я не упускала случая сделать пару притопов вместе с другими.

Увидев через дверь времени пляски бабушки, Дэни засмеялась и обняла Руфь.

— Обычно я танцевала босиком, потому что в те дни обувь была самой большой неприятностью. Она никогда не подходила. Когда я попала сюда, то спросила Иисуса: «Мне здесь придется вечно ходить в обуви, которая мне не по ноге? Если это ТАК, то скажи прямо сейчас». Он только засмеялся и пообещал

77

мне: «Нет, Руфь, ты больше никогда не будешь носить обувь не по ноге».

Дэни увидела через дверь времени Руфь, которая была уже не ребенком, а молодой мамой детей-рабов. Однажды ночью один из малышей заболел.

— Как вы лечили больных детей? Наверное, без современных лекарств это было непросто.

— Когда у кого-то из нас начинало болеть горло, мама первым делом готовила чай из коры красного дуба и квасцов. Весной нам помогал травяной чай. У нас были всевозможные лекарства от болезней, о которых многие не слышали. Бедные дети работали мотыгами, которые были больше их самих, и их маленькие черные руки и ноги, исцарапанные острой травой, истекали кровью. Но наши мамы и папы заботились о нас. Они готовили лекарства из корешков и всего такого и делали нам компрессы. Некоторые родители вешали на шею своим малышам заднюю левую лапу крота на нитке, чтобы у детей легче прорезались зубы, но только не наша мама. Она говорила, что это — полная ерунда.

— Старый господин Келли — Джеймс Келли, а не его сын Дональд, который был просто глупцом — так вот, старый Джеймс Келли был особым человеком. Он всегда собирал важных людей в большом доме и разговаривал с ними о разных делах. Там были банкиры, юристы, политики и все те люди, которые считают себя более важными, чем архангел Гавриил. Как печально, что не многие из них смогли попасть в этот мир.

— Ты когда-нибудь училась читать, бабушка Руфь?

— Конечно, нет, дитя! Кем, по-твоему, я была на земле? Белой, что ли? — засмеялась Руфь. — Никто из негров не учился в школе. Мы были необразованным народом, это уж точно. И господа, — по крайней мере, многие из них — выпороли бы тебя, если бы заметили, что ты пытаешься читать. В те дни нас учили бояться книг больше чем змей.

— Но твой отец научился читать, — сказала Дэни, посмотрев на Зеке.

— Да, научился. Некоторые из негров, включая моего папу Зеке, учились читать в тайне от господ. Он хорошо говорит, правда? Но меня слишком рано разлучили с ним. В том мире я знала его недолго, но здесь узнала очень хорошо. Я так горжусь им.

Руфь, излучая почтение, протянула руку к сияющему лицу Зеке. Дэни подумала о том, сколько семей рабов воссоедини-

78

лось здесь, и сколько взаимоотношений, вырванных с корнем на земле, теперь расцвели.

— Одним из первых, чему я научилась, оказавшись на небесах, было чтение. И догадайся, кто был моим учителем? Мой папа Зеке! С тех пор я читаю. После войны я оказалась на одной ферме, где услышала, что папа умер. Мне сказали, что он пытался убежать через тайную переправу, и какой-то добрый «фут-вошер» похоронил его, как христианина. Тем не менее, мы не Смогли найти его могилу. Кто-то заровнял ее, потому что она была рядом с могилами белых, а это, по их мнению, было неправильно. Я плакала, потому что не знала, где похоронили моего отцаа, но потом подняла глаза в небеса и сказала: «Однажды я ОПЯТЬ увижусь с тобой, папа». И спустя шестьдесят лет, когда я покинула тот мир и оказалась в этом, первый, кого я увидела после Самого Господина, сказал мне: «Это «однажды» наступило, дорогая». Он обнял меня, оторвал от земли, и я, поняв, кто это, закричала: «Папа! Папа!»

Дэни наблюдала за тем, как дочь и отец смотрят друг другу в глаза, как бы вновь переживая радость момента воссоединения. Этот взгляд говорил так много без всяких слов!