Читаем владычество3 полностью

владычество3

— Их университеты когда-то имели в своем основании истину. Теперь они хранят свои доморощенные истины в пластиковой обертке, как маленькие кусочки заплесневелого сыра. И самый опасный вид грешников: те, которые больше не верят в грех, наркоманы, которые считают себя свободными от всего, в то время как всякий видит, что они порабощены самым плачевным образом. Лишенные радости, они сводят жизнь к погоне за удовольствиями. Отказываясь укоренить свою жизнь в светлых священных таинствах, они вместо этого обращаются к мрачным тайнам зла. Отрицая Эль-Иона, они обращаются к демону Молоху, ибо человек создан для поклонения, и если не будет поклоняться истинному, то будет поклоняться ложному. Отсюда — поколение, которое гордится собой, что превозносит мир и заботится обо всей земле, и поднялось над варварством, — но при этом ежедневно приносит своих детей в жертву Молоху.

Торел медленно кивнул, как давно знающий об этом факте.

— В древние времена, — сказал он, — говорю как побывавший там, — люди поклонялись ложным богам, но они никогда не были так глупы, чтобы думать, будто вообще нет богов. Образованные люди Запада ставят на место богов самих себя. Они утверждают, что сами создают правила. Люди трудятся, создавая нравственную вавилонскую башню, достигая небес. Поскольку они думают, что творят законы, то чувствуют себя вправе нарушать и изменять их, чтобы приспособить к своим

73

прихотям. Нравственность стала тем, чем они захотели ее видеть. Конечно, их умы не властны над реальностью. Истину не волнуют их представления, как солнцу безразлично, верят ли люди, что завтра оно взойдет утром.

— Рассмотрим непосредственные факты, — сказал офицер Родригес, — Вы встретились с ней у Джефферсона, правильно?

— Да. В кабинете директора. Он устроил все это.

— Правильно. Именно это он мне и сказал сегодня утром. Но когда я спросил, не заметил ли он чего-то странного между вами и мисс Миллер, он сказал, что вошел к вам тогда, когда думал, что ваша встреча уже окончена. Ему показалось, что вы обсуждаете личные вопросы.

— Он обвинял меня в чем-то?

— Фактически нет, он высокого мнения о вас. Но когда я сказал ему, что говорила мисс Миллер, он стал вспоминать и выразил опасение, что может быть, что-то произошло в тот день. Он действительно переживал об этом, ощущал свою вину за то, что все это устроил, и это случилось прямо в его кабинете.

— Что случилось? Ничего не случилось!

— Я не имею в виду, что что-то случилось тогда. Но это вылилось во что-то позже.

— Ничего не случилось ни тогда, ни позже.

— Вы отрицаете, что звонили ей домой ночью, — он посмотрел в свои записи, — 29 октября.

— Нет, я этого не отрицаю. Я просто отвечал на ее звонок.

— Почему она звонила вам домой? Если бы это было по делу, разве она не позвонила бы вам в редакцию?

— Да, обычно так и есть, но тут было иначе.

— Да, — сказал Родригес, — это очевидно.

Глаза Кларенса яростно сверкали.

— Ее отец сказал мне, что не одббрял ваши звонки ей домой. Сказал, что вы назвали чужую фамилию, и он подумал, что это ее новый парень, видя, как она неслась к телефону в свою комнату и запирала дверь. Вы отрицаете, что давали ей свой домашний номер?

— Она попросила меня об этом.

Офицер достал из сумки визитную карточку Кларенса с за-

74

писанным от руки домашним телефоном, держа ее за края и показывая Кларенсу.

— Вы обычно даете свой домашний номер старшеклассницам?

— Обычно нет, — сказал Кларенс, — но она сказала, что может звонить мне только вечером.

— Вы отрицаете, что встречались с ней в баре на прошлой неделе?

— Это был ресторан, ладно, пусть бар, он она сказала мне, что это ресторан.

— А Вы сами не можете отличить? Вы провели два часа с ней наедине в заднем зале бара, куда она не может законно войти из-за возраста.

— Я был там не более тридцати минут. Может быть, двадцати.

— Но это не соответствует показаниям свидетелей, особенно ее дяди. Я говорил с полудюжиной людей, утверждавших, что видели, как Вы выходили из задней комнаты с ней двумя часами позже.

— Что? Это невозможно. Они врут!

— Шесть человек одинаково врут?

— Да, если они говорят именно это.

— Они несомненно говорят именно это. А два человека говорят, что после того, как вы вышли с ней через входную дверь, они видели в окно, как вы целовали ее.

— Вы не можете говорить это всерьез. Я даже не выходил из входной двери. И я не прикасался к девушке.

— Свидетели говорят иначе. И ее дядя говорит, что Грэйси сказала ему, что вы забавлялись с ней в том отдельном кабинете. Он был готов пристрелить вас, но она сказала, что сама виновата так же, как и вы. Сказала, что вы делали это по обоюдному согласию.

— Он лжет. И она не могла такое сказать.

— Но она сказала. Я бы не пришел сюда, если бы прежде не поговорил с ней.

— Это подстава. Зачем она так поступила?

— Я не могу подумать о хорошем, а вы? Так или иначе, вы говорите, что ушли через полчаса? Хорошо, значит, у вас есть алиби на следующие полтора часа, так?