владычество3

Женива привезла Кларенса в адвокатскую контору Боулза и Сириани.

— Сколько стоило выкупить меня под залог, Грант?

— За три обвинения это 31 тысяча, так что 10 % — это 31 сотня.

— Будет?

— Ну, ты ухитрился нахватать еще несколько обвинений. Оскорбление действием, класс Б. Что-то вроде нанесения тяжелых телесных повреждений.

— Ты имеешь в виду драку в камере?

— Да, для поступивших.

— Он все время называл меня ниггером и затем оскорбил мою маму.

— Это не противозаконно.

— Должно быть.

— Кларенс, этот парень рецидивист, арестованный за вооруженный грабеж. Что ты хочешь? Добавить употребление нехороших слов и оскорбление чьей-то мамы к вооруженному нападению и нанесению увечий. Тебе пришлось ударить его?

— Я думаю, что был немного расстроен. У меня был плохой день.

— Напомни мне, чтобы я держался от тебя подальше в твои плохие дни. Ты сломал ему нос.

— Да, точно, я слышал какой-то треск, — он посмотрел на Жениву краем глаза.

— Твое последнее обвинение — оскорбление действием офицера при исполнении, — Кларенс выглядел удивленным. — Два офицера говорят, что они пришли в камеру, и ты швырнул одного из них об стену.

— Я не знал, что это был офицер. Я думал, что это кто-то из заключенных в камере.

— Ты все усложнил, мягко говоря. Окончательный залог составил шестьдесят тысяч, так что мы должны были заплатить шесть.

— Где ты взяла шесть тысяч? —- спросил Кларенс Жениву. — У нас в банке всего две тысячи.

— Теперь там пять, — сказала Женива, — Джейк и Джанет добавили еще две тысячи. Пастор Клэнси в церкви — еще восемьсот. Наша группа изучения Библии добавила остальное.

89

Кларенс склонил голову, не сказав ничего.

— Хорошо, надо обговорить стратегию, — сказал Грант Боулз, — Ник проверил все по поводу твоего ареста. Там были некоторые моменты, которые мы можем оспорить. Мы можем сказать, что офицер должен был отправить эго дело следователям и экспертам по сексуальным оскорблениям. Также он не проверил тебя на наркотики и не отвез девушку к медикам для исследования спермы. Это нужно было сделать в течение 48 часов. Нам повезло, что он этого не сделал.

— Почему? — сказал Кларенс. — Если бы он сделал, это оправдало бы меня, — он смущенно посмотрел на Жениву, которая тихо сидела рядом, держа его за руку, — там не было бы ни наркотиков, ни спермы или была бы чужая сперма, а не моя. Так?

— Конечно. Так или иначе...

Кларенс посмотрел на адвоката долгим тяжелым взглядом. Впервые ему показалось, что ему не верят.

— Грант, я не делал этого. Никогда. Если ты не веришь, то я хочу иметь дело с другим адвокатом.

— Кларенс, моя работа защищать тебя, и именно это я собираюсь делать. Но если ты уверен, что не виноват, то можешь пройти проверку на детекторе лжи, и это поможет нам всем.

— Если я уверен? Конечно, уверен. Я не делал этого!

— Хорошо. Тогда мы пройдем эту экспертизу. Для прокурора это будет хорошим аргументом. Они смогут найти, в чем тут кроется проблема.

— Значит, я смогу рассказать им свою версию истории? — сказал Кларенс.

— Нет, так не делается. Они просто выслушают твоего обвинителя. Они не выносят окончательный вердикт, просто определяют, есть ли основания продолжать дальше.

— А если есть?

— Тогда выписывают ордер на арест. Но с тобой это уже происходило. Так что тебе нужно просто прийти на обвинительное слушание.

— Это когда?

— Во вторник, в 2 часа дня, третья комната в задней части Центра юстиции. Там бывает одно такое слушание в неделю. И там будет масса других людей.

Кларенс вспомнил, что в «Трибьюн» был репортер, которо-

90

му было поручено посещать еженедельные слушания обвинения. Как респектабельный гражданин и как свой брат репортер, конечно же, Дэн Феррент не занесет его имя в блокнот. Особенно не по делу с малолеткой. Или занесет?

У него опустилось сердце. Он продолжал думать о своих детях, особенно о Джоне. И о том, что люди будут думать и говорить.

— Мэнни разговаривал с офицером, арестовавшим тебя, — сказал Олли, когда они сидели в его гостиной, — они приятели.

— Это много значит, — сказал Кларенс.

— Что много значит?

— Что они приятели.

— Почему? Потому что они оба испанцы? — Кларенс не ответил. — Но у меня много белых друзей, у тебя много черных друзей, — сказал Олли.

-Да.

— Так не раздувай ничего из того, что у испанцев есть друзья-испанцы, ладно? Что хорошо для гусыни, то хорошо и для гусака. Так или иначе, Мэнни спросил его, почему он решил сам вести дело, а не передать его следователям соответствующего отдела. Он сказал, что любит сам вести дела. Это ладно, пусть это его призвание. Мэнни спросил его, почему он надел на тебя наручники, учитывая, что ты законопослушный гражданин. Я уверен, что он проверил и видел, что на тебя нет записей. Он сказал, из-за чего сделал это — ты был недружелюбен к нему. Конечно, я не понимаю, как ты мог так невероятно сглупить, что пустил в ход руки.

— Это был всего только палец.

— Палец находится на руке, верно?

Кларенс посмотрел на свою руку.

— Ага.