владычество3

— Я это знаю. Но детектор лжи имеет основной недостаток — он не выявляет ложь. Он выявляет стресс. Он фиксирует кровяное давление, биение пульса, выделение пота. Это не то же самое, что фиксировать правду и ложь. Теперь я очень редко использую детектор лжи. Я знаю людей, которые по факту были виновны и прошли его. Я знаю людей, которые были невинны и провалили его. В большинстве случаев они, конечно, правы, но это не утешает, когда они ошибаются.

96

— Но... я не понимаю, — сказал Кларенс, — я думал, что это надежно. Явно мой адвокат думал так же.

— Он видимо до сих пор имел только положительный опыт. В следующий раз он дважды подумает.

— Он сказал, что если я невиновен, то должен пройти его, если виновен — не должен. Если бы я не захотел проходить его, то выглядел бы как виновный, — он подумал, неужели его голос так же патетично звучит для Олли, как для него самого. — Репутация — это все, что есть у человека, Олли. Я полагал, что должен пройти этот тест, чтобы спасти свою репутацию.

Кларенс уложил девочек в постель. Он пытался объяснить Джоне, что произошло, смущенный тем, в чем его обвиняют, и что он провалил тест на детекторе лжи. После неловкого разговора, он ушел из комнаты Джоны и вышел к отцу и к Жениве, которые сидели у камина в гостиной — Обадиа на кресле-качалке, а Женива на диване.

— Я только что говорил с Женивой о твоей маме, сынок. Иногда я до боли скучаю по ней. Видел бы ты ее, когда я увидел ее впервые. Она была такой красивой, такой необычно красивой. Как вот эта моя невестка. Она могла приготовить суп из стручков бамии, как никто другой. Когда мы встречались с ней, обычно сидели на старом крыльце в Миссисипи. А потом, когда поженились, мы укладывали вас, детей, спать, и считали звезды, улегшись на одеяле. В одну ночь мы насчитали тысячу. Ну, а теперь ваша мама по другую сторону этих звезд смотрит вниз. Скоро и я буду оттуда смотреть сюда. И когда это будет, я хочу, чтобы мой сын рассказывал детям о Боге, который сотворил эти звезды.

— Я все потерял, — сказал Кларенс, — стараешься изо всех сил, а одна ложь разрушает все это.

— Ты не все потерял, сын, — сказал Обадиа, — самое важное — то, что только Бог может видеть. И никто не может этого отобрать. Только Бог знает, что правда и что ложь. Он отделяет мякину от зерна. Неважно, что думают люди, важно, что думает Бог. Если бы мир думал, что ты не виноват, а Бог знал, что ты виновен, тебе было бы плохо. Если мир считает, что ты виновен, а Бог знает, что ты невинен, тогда то, что думает мир, не стоит и кучки бобов, а, мальчик?

— Ты знаешь, что они говорят обо мне, папа? Я могу ока-

97

заться из-за этого в тюрьме, потерять работу. Репутация человека — это все, что у него есть.

— Нет, характер человека — это все, что у него есть. И его Бог — это то, что у него есть.

— И его семья, — добавила Женива.

Обадиа кивнул так сильно, что у него хрустнула шея.

— Мы здесь с тобой, сынок. Твоя семья любит тебя. Ты взял себе в жены лучшую женщину, которая когда-либо ходила по Божьей зеленой земле, кроме твоей мамы и твоей сестры, — он улыбнулся и кивнул в сторону Женивы. — Мы знаем, что они все врут о тебе. Обо мне тоже врали. Я знаю, каково это. Но видишь, характер человека, это то, каков он во мраке, когда только Бог видит его. Ты сейчас в настоящей переделке, сынок. Тебе надо точно знать, что ты позволяешь доброму Господу созидать твой характер. Тебе надо довериться Господу, который судит праведно. Вот что тебе надо сделать.

— Я не понимаю, зачем Он делает это со мной.

— Кларенс, ты помнишь то время жизни на Миссисипи, еще до нашего переезда на север, когда я говорил тебе: увози сено, пока дождь не пошел? Помнишь, что ты мне сказал?

— Ну, сказал, что я так не думаю.

— А что я сделал?

— Ты снял ремень и сказал: «Сынок, я могу изменить то, как ты думаешь».

— Вот что тебе было нужно. Ты спрашиваешь меня, почему Отец делает то, что делает. Я не знаю точного ответа. Может, это наказание, может, чтобы изменить твои ценности, может, чтобы сделать тебя больше похожим на Него. Может, Он просто пытается привлечь твое внимание. Может, Он решил изменить то, как ты думаешь.

— Я просто не могу это принять, — сказал Кларенс, прислоняясь к Жениве на диване, — я дошел до ручки.

— Может, сынок, Он как раз и хотел, чтобы это было так.

Дэни глядела сквозь портал.

— Папа прав, — сказала она Торелу, — главное в моей земной жизни было одобрение Эль-Иона.

— Это правда, — сказал Торел, — я не знаю, как кто-то может думать по-другому.

— В Стране Теней я хотела нравиться другим людям, — сказала Дэни, — чтобы они одобряли меня. И иногда я удерживалась и не делала то, что хотел от меня Эль-Ион, потому что думала, что другие не поймут и не одобрят. Теперь я понимаю, что это неважно. Имеет значение только одобрение Плотника. Я бы хотела, чтобы Анци понял это.

— Твой брат не понимает, что люди — это плохая аудитория, потому что они не видят и не слышат ясно, — сказал Торел.