Владычица морей

На бортах парохода выведена «America». По переписке с Петербургом обо всем договаривался Петр Васильевич и на все получал соизволение. Великий князь название утвердил. Не без ведома государя. Стэкль – наш посол в Вашингтоне – обо всем сообщал в министерство иностранных дел своим чередом. Шли также бумаги в Главный морской штаб. Переписка Петербурга с Вашингтоном и во время войны и после возрастает.

На пароходе, название которого должно символизировать дружбу великих держав, идет в эти дни через Тихий океан и – если верить американцам – вот-вот дойдет груз, оборудование целого завода, станки, машины, инструменты. Паровые котлы для механического заведения, которое американский инженер и мастера, идущие на судне, установят в Николаевске-на-Амуре.

Муравьев полагает, что Казакевичу по прибытию к месту службы надо постараться учредить судостроительные предприятия.

– Постройку частной верфи надо отдать на руки иностранцам, – сказал Казакевич. – Казне со временем понадобится большой док, зачем же спешить, если главная наша цель на юге.

– В чьи же руки?

– Только англичанам. По их частной морской прессе заметен некоторый интерес к гаваням южного Приморья. Это не должно смущать нас. Зачем нам целиком подпадать под влияние американцев, как бы мы дружны ни были.

Муравьеву известно, что представители американских компаний и банков прибывают на днях в Петербург на корабле. Их инженеры намерены отправиться в Сибирь для изысканий, туда же собирается известный писатель. Последние известия о нем были, что намерен пройти весь Амур от низовьев и через Сибирь прибыть в Петербург.

– Вот поэтому я строю никому не нужные крепости на Амуре. Я могу рассуждать о цивилизации грядущего века, но мне не позволят служить, если я не отрапортую в Петербург, что установил батарею, построил казармы, воздвиг триумфальную арку, заткнул вход в Амур, как пробкой, и что никакого лишнего влияния мы не допустим. Примите и вы, Петр Васильевич, этот непременный закон для признания вас.

…Муравьев побаивался холодности Мраморного дворца и великого князя генерал-адмирала. На этот раз при встрече Константин оказался покладист. Недоверия его как не бывало. А известно, что моряки, возвращающиеся в Петербург с востока, жаловались Константину на Муравьева, говорили про него, что не моряк, а лезет не в свое дело. Зачем далеко ходить, Невельской расстался в разладе с Муравьевым и возвратился в Петербург. В юности Константин был у него на корабле в вахте. Такой офицер для молодого моряка, знакомый с ранних лет, остается для него на всю жизнь кумиром.

Константин знал, что дело разграничения по Амуру государь возложил на Муравьева и дал ему все полномочия.

Константин высок ростом, тяжел сильным телом атлета, он решительней и сильней брата, проще его, меньше занимается церемониями. Хотя и ему, как и каждому члену царской семьи, приходится постоянно присутствовать на всяких торжествах и приемах, это набивает Константину оскомину. Он рос и мужал на корабле в плаванье. Приемы, встречи, торжества и церемонии, полковые праздники иногда невыносимы даже для Саши, как Константин называл царя, но все же Саша их любит. Да и кто из военных не любит парада.

А Константин привык к морю, иногда ругается как матрос. Если на что-то идет, то готовит дело как следует. У нас бывает, что если человек к чему-то способен, выказал ум и характер, то его заставляют заниматься множеством разных дел, так получается и с Константином. На него много государственных забот наваливают.

Константин рад, что брат выказал определенность, благословил Муравьева и позволил ему самостоятельно решать дипломатические дела в отношениях со странами Дальнего Востока. Как бы ни кривил душой Муравьев, но дело его говорит само за себя. Казакевича он берет себе. Казакевич будет произведен в контр-адмиралы. Дал согласие, но оговорился, что на два года.

– Посмотрите чертежи и рисунки парохода «Америка», какие представил Казакевич, – говорил Константин, подводя Муравьева к чертежному столу.

Рисунки, полученные Муравьевым, попроще, поскромней и размером поменьше. Тут вычерчено все в подробностях, с деталями, а рисунки исполнены в красках. Американские строители прислали великому князю картину, исполненную масляными красками. Весьма внушительно выглядит пароход «Америка». Там судостроители заказывают художнику произведение живописи в подарок солидному заказчику.

– Не правда ли, хорош? Какая прелесть! Посмотрите рисунки кают, салона, палуб, вот машина… Все до мебели и мелочей. Это будет ваш пароход, Николай Николаевич! Каюты для офицеров, для свиты, а вот помещение для матросов, вполне демократическая идея заложена в этом пароходе. Тут не только труды и заботы Петра Васильевича и нашего посла. У американцев большие надежды на Россию.

– Ни теперь, ни в будущем ни в коем случае нельзя дозволять иностранным судам входить в Амур выше Николаевска, – сказал Муравьев. – Торговать – милости просим.