Владычица морей

— Ты прав, жизнь здесь хороша. Надолго ли она сохранится? Но вот ты рассказывал, что был на митинге… Сильный зародыш? Да! Но нужна, выражаясь твоим языком, натренированность копченых селедок. Нашлись же изобретатели и прекрасные рабочие, отлили совершенные морские орудия, которые не дали союзником подойти к столице. Я вижу, как рабочие охотно постигают устройство машин и стараются. Я учу их мастерству, а трактирщики строят кабаки вблизи церкви. В деревне ростовщик, арендатор, откупщик, говорят, мол, необходимы. На то и щука в море, чтобы карась не дремал.

Ехали обратно, а на лугу две лошади буланой масти так и стоят, положив друг другу на плечи гибкие длинные шеи, и замерли в нежной ласке…

Николай Михайлович и Алексей сидели в садовой беседке. Темнело медленно, под густой листвой тускнели лица. Пахнуло холодком. Ночь наступила тихая. Ни зги не видно. Ветви тянутся в беседку, и ни единый лист не шелохнется.

Через день отец уезжает в Петербург. В Москве начинаются коронационные торжества. Молебны, парады, выходы к народу, приемы будут происходить и в Москве и в Петербурге. Отец редко надевает мундир. По случаю торжеств всем чинам надлежит быть в столицах. Молодой государь начинает приучать своего наследника Николая к делу, только что вернулся с ним из Риги, где осматривали и святили сооруженные вдоль реки новые городские дамбы, предохраняющие промышленные пригороды от наводнений.

Муравьев должен приехать из Франции на коронацию. В конце августа назначил Алексею Сибирцеву быть в Петербурге. На доке у отца, в октябре, предстоит спуск корабля на воду.

Из беседки уходить не хотелось, вряд ли еще придется так побеседовать.

Где-то в темноте раздался сильный и протяжный вопль. Кто это, не поймешь — болотная ли птица или человек кричит, может быть женщина.

Одновременно, совсем с другой стороны, где-то за перелесками, стало проступать красное зарево. В церкви зазвонил колокол. Сибирцевы вышли из беседки и поднялись на мезонин.

— В Куриловке пожар, — сказал отец. Он крикнул кучера и велел седлать. — Я поеду, а ты останься дома с мамой. Сейчас жгут помещичьи дома. У Керженцевых приехал сын Вася с двумя товарищами офицерами. Они все дома. Народ волнуется, и может всякое случиться. Это пожар в именье князей Боровских. Там живет студент, дает детям уроки математики, и он единственный, на кого они могут положиться. Остальные все дворовые, кучера, повара…

Подали коня, и отец ускакал с егерем с казенной дачи. Слышен был частый топот копыт, как они помчались.

В эту ночь, в родных местах, Алексей почувствовал себя как в Кантоне, когда входил в застенный город смотреть на военные приготовления и на казни мятежников.

Отец приехал под утро.

— Какой молодец этот студент оказался. Пока все спасали лошадей, он вывел коров из горящего скотника. Вспыхнул сенной сарай, был бы ветер — перекинулось бы на усадьбу. Наши барышни пусть тебя свозят к Боровским, познакомят с этим молодцом. Он студент ветеринарного факультета Петербургской медико-хирургической академии и поехал на лето к богатым помещикам в имение. Он от природы способный математик и, видимо, не имел средств поступить в инженерную академию, куда ему следовало бы по способностям. Удивительно, что сам он, сын сапожника из Пензы, пришел в Петербург пешком, учится хорошо, зарабатывает на хлеб уроками, и одет прилично, и даже занимается научными исследованиями. Познакомься с ним…

Глава 12

ОСЕННИЙ СЕЗОН

…В газете напечатан царский указ о награждении и производстве офицеров японской экспедиции. Сибирцев произведен в капитан-лейтенанты. Выплата жалования за все время в плавании, в Японии и в плену Отпуск на один год. Пенсион за японскую экспедицию.

Через несколько дней опять вызов в тайную полицию. Присутствовали оба следователя и жандармский полковник. Следователь-аристократ с видом ученого сердечно поздравил с производством. Толстячок также любезно пожал руку. Все так искренне рады! Спросили о Сайлесе Берроузе из Гонконга, что за личность.

Спохватились наконец-то! Признались, что Посьет приехал, просит для Сайлеса орден. Простились любезно. Извинились.

А ведь еще недавно, попыхивая сигарой, господин, похожий на профессора, глядел мимо лица Алексея и слушал. Черные мешки под его глазами цвета старческих бородавок, словно черные наклейки. «А вы знаете, что морские офицеры — воспитанники корпуса, уличены в том, что искали знакомства с опасным преступником Герценом?»

— Почему вы так хорошо знаете английский язык? — Как вы попали в Гонконг?

— Почему вас судили в Гонконге?

— Меня там не судили.

— Какое судно, принадлежавшее вам, было конфисковано? Вы в плену буржуазно устроились. Вам нравится все буржуазное? У вас было свое судно? На какие средства?

— Я был в плену с товарищами: офицерами и матросами, не был судим и никогда не имел никакого судна.