Владыка башни

Хозяин лука лежал на лугу, с подветренной стороны трухлявого пня, а вокруг на многие мили не было ни души. Мужчина блаженно спал, уронив на колени пустой винный кувшин, седоватая борода была вся в бордовых винных пятнах. Неподалёку пристроилась такая же сонная пастушья собака: косматая псина со слезящимися глазами. Не выказывая ни малейшей тревоги, она с любопытством склонила голову, наблюдая за девушкой, которая осторожно вытащила лук из руки пьяницы. Увы, колчан был надёжно пристегнут у него за спиной. Ну и ладно — стрелы сделать куда проще, чем лук.

Отошла шагов на двадцать и остановилась, засмотревшись на резьбу. Вблизи стало видно, что делал её настоящий мастер: на верхнем плече лука стоял, воинственно склонив рога, благородный олень, а на нижнем — готовый к прыжку оскалившийся волк. Судя по мастерству резчика, вещь должна была стоить немало.

«Меч — это самое главное» — так сказал священник. Отец Мира простит ей все грехи, совершённые во время поиска.

Рива вздохнула, вернулась назад, вложила лук в руку спящего, присела рядом и стала ждать, когда он проснётся. Подошла собака. Принюхалась и заскулила, выпрашивая остатки кролика, пойманного Ривой накануне. Девушка скормила ей кусочек, и псина благодарно гавкнула, чем разбудила старика.

— А? Чего? — Он схватился за лук и принялся нащупывать стрелу. — У-у-у, вот я тебя, зараза!

Рива молча смотрела, как пьяница с диким взглядом безуспешно пытается вытащить из колчана стрелу, потом отказывается от этой идеи и достаёт из сапога короткий нож. Но при виде монеты на ладони Ривы старик заворожённо уставился на золото.

— У тебя очень красивый лук.

* * *

Стрела с скрипом вонзилась в ствол дерева, по крайней мере на пядь уйдя в глубину. Это была учебная стрела — просто заострённая ветка поваленной ветром ивы, без наконечника или оперения. И, тем не менее, Рива попала в цель с двадцати шагов.

Старик назвался пастухом, хотя никакой отары вокруг не было и в помине. Он сказал, что лук — это трофей, привезённый им с какой-то полузабытой войны с кумбраэльцами, куда его забрали совсем мальчишкой люди Лорда, как ни плакала его несчастная матушка. Рива подумала, что пьяница врёт. Лук, конечно, прекрасен, но это не кумбраэльское оружие. Скорее всего, пастух или украл его, или выиграл в кости. В любом случае он слишком торопился убраться прочь со своим новоприобретённым богатством, чтобы внятно объяснять происхождение оружия. Подхватив кувшин, старик нетвёрдым шагом побрёл через луг, где не было ни единой овцы, а вслед за ним поплелась собака с грустными глазами.

Рива шла уже две недели, держась подальше от дорог. Ночевала в лесу, охотилась, когда представлялась возможность, в прочее время старалась подавить голод и не потерять направление, куда указывало «копыто» Оленя. Людей здесь почти не было, пьяный пастух был первым, встреченным ею за все эти дни. Столь далеко от наезженных трактов одинаково маловероятно было наткнуться как на других путников, так и на разбойников. Тем не менее Рива держалась начеку.

Тем вечером она подстрелила болотную курочку, ощипала её, насадила на вертел, зажарила и съела ещё до заката. Она знала, что время, проведённое с Аль-Сорной, ослабило её. Те недели, когда она ложилась спать с туго набитым животом, сделали её нестойкой в сопротивлении голоду. Каждый вечер она благодарила Отца за то, что он освободил её от лжи Тёмного Меча, и молила простить за потакание своим слабостям.

Поев, Рива собрала в кулак отросшие волосы и поднесла к ним нож. Это стало ежевечерним ритуалом. Каждый раз её решимость испарялась, как только лезвие касалось кудрей, кудрей гулящей девки, но она не могла заставить себя их обрезать. Рива уговаривала себя, что ей требуется маскировка. «Азраэльские женщины носят длинные волосы...» А в Кумбраэль она ещё нескоро придёт. И нет в этом ни капли тщеславия, и слова Алорнис о том, как красиво её волосы переливаются на солнце, совершенно ни при чём...

«Врёшь, сучка». Со вздохом она спрятала нож и завернулась в плащ. Голос священника преследовал её и во сне: «Лживая грешница, позабывшая своего Отца...»

* * *

Через неделю впереди показались Серые горы: они синели неровной линией в туманной дали. Чем дальше на юг продвигалась Рива, тем выше становились холмы и гуще — покрывавшие их леса. Дичи было немного, ей удалось подстрелить лишь куропатку да старого зайца, слишком неповоротливого, чтобы удрать от её стрелы. Прошло ещё два дня. Ещё пара часов — и она достигнет гор. Точное местонахождение Высокой Твердыни ей было неизвестно, но времена, когда кумбраэльцам запрещалось даже упоминать о крепости из-за мученической смерти Хентеса Мустора, давно миновали. Рива знала, что деревня расположена у реки на границе с Азраэлем. Священник рассказывал, что всё пилигримы могли рассчитывать там на помощь и ночлег, поскольку все Сыны Истинного Меча должны хотя бы раз в жизни совершить паломничество и почтить честь достойнейшего из Отцовых слуг.