Владыка кошмара (СИ)

— Я научился убивать без… разбора… Я не разбирал… Свои… Чужие… Верные… Добрые… Злые… Или мои дети. Я был истинный бог…

Верно.

Распрей стремился стать настоящим божеством — ради этого он перебил в том числе своих наложниц и детей. Ему не нужны были наследники. Он хотел сам, целую вечность, править на престоле в небесах…

У него не вышло. Но почему? Он провёл ритуал следуя всем указаниям Золотых крыльев, и в итоге оказался заперт в своём теле, способный лишь очень опосредованно влиять на божественный фантом, семена сиятельного образа которого посеял в человеческих сердцах.

Где же он совершил ошибку?

Я задумался над этим, а затем медленно спросил:

— Что именно ты спросил у меня, Распрей?

Он замолчал на мгновения, затем посмотрел на меня и ответил:

— Как… стать… богом.

Богом… Ах вот почему!

И тут мне стало ясно.

Чего именно хотел Фантазмагорикус?

«Только кошмар может одолеть кошмар…»

Он знал про Них и хотел сделаться одним из Них.

В свою очередь Распрей хотел стал обыкновенным божеством — Золотые крылья исполнили его просьбу. Они поведали ему про ритуал Апофеоза, но не стали говорить самое главное — утаили, по его просьбе, последний шаг между богом и Кошмаром…

Какой?

Не знаю.

И всё же я уверен, что моя теория верна.

Я медленно кивнул и снова посмотрел на Распрея. Красное сияние в его глазах несколько поблекло, словно их накрыл тонкий слой сероватой пыли, который постепенно становился всё плотнее и плотнее, застилая последние крупицы его воли.

Всего на долю секунду, но мне стало жаль Божественного императора. Мне вспомнился мальчишка, который в одиночку, босиком, прошёл в пещеру дракона и спросил его: как стать богом?

Бойся своих желаний — Распрей познал это на собственной шкуре. И всё же он своё желание исполнил.

Я помолчал некоторое время и спросил его:

— Чего ты хочешь?

— По… то… ропись… — прохрипел Распрей.

Я кивнул, приблизился к нему и открыл свою пасть. В последнюю секунду у меня перед глазами мелькнул образ: девочка с глазами, похожими на бурю. Я остановился и спросил Распрея:

— Почему ты не убил свою дочь?

Последний с трудом приподнял свои красные глаза… И вдруг лёгкий холодок пронзил моё сердце, когда через плотную серую дымку я заметил в них удивление и рассеянность:

— У меня… — зазвучал голос из чёрной раны, которая заменяла ему рот. — Никогда… не было… дочерей…

49. после

— У меня… — зазвучал голос из чёрной раны, которая заменяла ему рот. — Никогда… не было… дочерей…

Не было…

Если бы мои чешуйчатые губы были способны изогнуться, они были сейчас приняли выражение горькой улыбки.

Больше вопросов не было. Я разинул пасть и раскусил Распрея на две половины. В ту же секунду в туманное море внутри моего сознания упали последние, особенно густые капли серой субстанции.

Я подождал некоторое время, чтобы они растворились, затем открыл глаза и прошептал:

— «Амонус гранде».

В разбитом, засыпанном обломками зале появился гоблин.

У меня было много дел, — божественных дел, — но сперва следовало кое-что проверить…

Я превратился в гоблина, забрался по туннелю, через которые впервые попал в тайную комнату, и возле которого теперь зияла огромная дыра, немного напоминающая своими очертаниями дракона, и вышел в коридор. Затем, припоминая дорогу, направился на лестницу.

Дверь в комнату принцессы оказалась закрыты. Я постучал — тишина. Тогда я вымахал в огра, отломал дверь с той лёгкостью, с которой обыкновенно ломают печенья, снова уменьшился, прошёл в помещение…

И оторопел.

Высокое окно, кровать с балдахином… И больше ничего. Девочка исчезла. Вместе с ней пропали все игрушки, включая чучело собаки.

Я пощупал стены — на моих пальцах остался густой слой серой пыли.

Тогда я снова попытался припомнить ребёнка, вспомнил её глаза цвета бури и почувствовал, как по спине у меня пробегают острые ледяные пальцы.

Я помотал головой и вышел в коридор.

Когда я вернулся в тайную комнату, Золотые крылья смиренно сидели на месте. Они находились в «режиме ожидания». Я облачился в своё чешуйчатое тело, взмахнул крыльями и полетел в сторону храма на вершине горы, по которой в это самое время сползали первые лучи восходящего солнца…

После этого была… грубо говоря рутина.

Через некоторое время на каменную платформу, на которой много лет назад мы общались с Пирайей, и которую теперь постигла страшная разруха, — не осталось ни одной целёхонькой колонны, — заявилась процессия из дюжины мужчин и женщин в белых робах, которую возглавлял лысый белобородый старик. Все они опустились на колени, после чего старец стал рассказывать, что после великого разорения, которому подвергся храм Золотых Крыльев во время бесчинства Распрея, именно он увёл самых верных последователей в подполье и теперь считается среди них Верховным жрецом — пятым по счёту после Великой жрицы Пирайи.

Услышав данную нумерацию, я невольно задумался о том, сколько же лет прошло с момента смерти Пирай? Задумался и сразу помотал головой. Неважно. Думать о прошлом не имеет смысла. Сейчас следует сосредоточиться о том, что будет дальше.