Владыка ночи

- Вот мы и подошли к сути проблемы, Юна. Я не зря сказал тебе: несмотря на "одичание" и трансформацию форм, большинство сервов помнит о своей изначальной функции. Семя, которое разбрасывают плюющиеся кусты, состоит из колоний микромашин. Гоум говорил мне, что эти мельчайшие, невидимые невооруженным глазом микромеханизмы - есть не что иное, как полезнейшее изобретение наших предков, позволившее им не только заселить Селен, но и колонизировать иные планеты. Просто за века регресса мы потеряли контроль над ними, утратили знания об истинном предназначении той серебристой субстанции, которую ныне называют проклятием, да и сами микромашины в результате бесконтрольного воспроизводства начали представлять определенную опасность. На самом деле старик Гоум наглядно доказал мне, что дозированная инъекция микромашин в кровь человека приводит к управляемому изменению жизненных процессов. Маленькие кибернетические симбионты живут в крови, как обычные тельца, они изначально сконструированы для внедрения в человеческий организм. Результатом их деятельности является неслыханная приспособляемость человека к условиям внешней среды. Когда человек, в крови которого обращаются микромашины, попадает под палящие лучи солнца, эти маленькие симбионты перемещаются в капилляры, пронизывающие кожу, и аккумулируют излишек энергии, предохраняя своего хозяина от ожогов. Затем стоит такому человеку попасть в лютый мороз, микромашины начинают отдавать накопленную энергию, согревая хозяина, поддерживая постоянную температуру тела. Кроме этого, существует еще несколько способов применения колоний микромашин. Их можно поселить на кожных покровах и с помощью специальных матриц сформировать из металлизированных клеток разъемы для подключения полезных устройств.

- Я не верю тебе.

- Юна, я видел это своими глазами. У Гоума было несколько матриц и импланты, которые подключаются к сформированным разъемам. Он не придумал это сам, а с риском для жизни добыл древние приспособления в разрушенных городах, где тысячи лет назад жили первые обитатели Селена.

- К чему ты рассказываешь мне эти подробности? - не сумев скрыть страх и отвращение, спросила Юнона. - Зачем ты пугаешь меня?

- Я тянул, сколько мог, Юна, - ответил Герон. - Зная, как относятся к измененным жители городов, я пытался подготовить тебя к нелегкому восприятию правды, заставлял тебя читать книги древних, в надежде, что ты поймешь: биологическая эволюция на Селене зашла в тупик, условия внешней среды ухудшаются с каждым годом, и твоему поколению придется делать осознанный выбор между медленной деградацией и единственным способом выживания...

- Нет. Не продолжай. Я не хочу слышать от тебя такие слова!

Герон тяжело вздохнул:

- Хочешь ты или нет, но тебе придется узнать правду, Юна. Я не могу допустить, чтобы тебя забила камнями безумная толпа.

Лицо Юноны стало пепельно-серым. Она порывисто встала:

- Я лучше уйду.

- Нет.

- Отец, я слушалась тебя во всем, но сейчас ты говоришь отвратительные вещи.

- Я вижу, ты поняла мой намек. - Герон тоже встал и жестом указал на запасной выход из оранжереи, которым, на памяти Юноны, никто и никогда не пользовался. - Пойдем. Я покажу тебе правду, а дальше ты вольна поступать, как хочешь.

Она не смогла воспротивиться. Привязанность к отцу все же была слишком сильна, чтобы взять и просто уйти, не окончив этот разговор. Если между ними останется недосказанность, они уже не смогут жить и общаться, как прежде, хотя Юнона подозревала, что прошлое уже необратимо ушло...

- Отец, неужели ты не мог просто промолчать, как делал многие годы, когда я спрашивала про маму? - с горьким упреком произнесла она.

- Мог, - ответил Герон, подводя дочь к входу в тесную шлюзовую камеру. - Но не забывай, я сам позвал тебя в сектор гидропоники. Твой вопрос уже не играл решающей роли. Разговор на тему измененных состоялся бы, так или иначе. - Он открыл овальный люк и жестом указал дочери на переходной тамбур.

Она вошла в тесную камеру, по-прежнему ощущая, что дрожит всем телом.

- Причина во мне? - пересилив дурноту, спросила Юнона, протягивая руку, чтобы взять из специальной ниши защитный костюм, без которого выходить на поверхность Селена было равнозначно самоубийству.

- Ты повзрослела, Юна, - ответил Герон, помогая ей облачиться в свободно ниспадающий балахон с островерхим капюшоном. - Я не слепой и вижу, как смотрят на тебя молодые парни.

Юна покраснела:

- При чем тут это, отец?

- Сейчас узнаешь. - Он взял из ниши второй балахон и начал ловко облачаться в нехитрую экипировку.

Затянув шнуровку, он посмотрел на дочь сквозь мягкую прозрачную лицевую пластину и плотно закрыл внутренний люк. Теперь они стояли тесно прижавшись друг к другу.

- Не суди слишком торопливо и опрометчиво, - голос Герона прозвучал глухо и невнятно. - Держи себя в руках, Юна, и помни, что я люблю тебя. - С этими словами он начал открывать механизм второго люка.