Власов: восхождение на эшафот

Встретившись с командным составом армии, Власов вкратце доложил о своих переговорах с Гиммлером, Кейтелем и Герингом, а также сообщил, что для вооружения 1-й дивизии Буняченко Генштаб вермахта выделяет двенадцать танков Т-34, захваченных в боях с Красной Армией, сто орудий различного калибра, достаточное количество снарядов, автомашин, пулеметов и автоматического оружия. То есть по своему вооружению дивизия РОА не будет уступать самым отборным дивизиям СС.

После этого он представил в качестве командира 2-й дивизии РОА, к формированию которой еще только нужно будет приступать, бывшего комдива Красной Армии полковника Григория Зверева[78], и вкратце пересказал то, что услышал о положении на фронтах и международной политической обстановке от вермахтовских штабистов. Только после этого командарм предложил каждому из присутствующих «доложить о своей деятельности на вверенном ему участке». И первым предоставил слово полковнику Мальцеву.

– Господин командующий, господа генералы и офицеры Русской Освободительной Армии, – начал Мальцев хорошо поставленным голосом опытного оратора. – Докладываю, что на днях я встречался с представителем рейхсмаршала Геринга, генералом Ашенбреннером[79]. Генерал уведомил меня, что Геринг разрешил проводить агитацию в лагерных бараках, в которых содержатся пленные советские летчики. Как известно, раньше летчики были на особом учете командования люфтваффе, и оно не позволяло использовать русских летчиков-добровольцев где-либо, кроме своих авиачастей.

– Однако теперь рейхсмаршал прекрасно понимает, – воспользовался заминкой в его докладе начштаба РОА Трухин, – что русские летчики будут сражаться в одном небе с немецкими асами, против общего врага – советских коммунистов.

Мальцев выслушал его с непроницаемым лицом, затем болезненно как-то поморщился и уже иным, слегка поугасшим, голосом продолжил:

– Но дело даже не в этом. Ашенбреннер заявил, что Геринг согласен передать нам порядка пяти тысяч бывших красных авиаторов, которые пока что служат в люфтваффе или заняты на всевозможных вспомогательных аэродромных работах. Рейхсмаршал согласен пойти на это, хотя части люфтваффе и так ощущают недостаток в живой силе. Особенность отбора этих людей заключается в том, что все они являются бывшими пилотами или авиационными техниками, имеют опыт хоть какой-то службы в авиачастях.

– Обладая пятью тысячами авиационных военнослужащих, мы вполне можем говорить о зарождении военно-воздушных сил РОА, – просветлело лицо Власова. – Правда, пока что нам обещают поставить самолеты только для двух эскадрилий. Или, может быть, ситуация изменилась и немцы расщедрятся на третью?

– Пока только на две, – развел руками Мальцев. – Заверяя при этом, что все наши наземные операции будут поддерживаться с воздуха пилотами люфтваффе. Первые шесть самолетов уже поступили. Эскадрильей ночных бомбардировщиков поручено командовать бывшему Герою Советского Союза капитану Сергею Бычкову, – указал Мальцев на приземистого, ладно сбитого парня, уже облаченного во франтовато подогнанный мундир офицера люфтваффе.

– Почему «бывшему Герою Советского Союза»? – мягко возразил Власов. – Просто Герою Советского Союза. Я специально оговаривал этот вопрос с представителями Генштаба и штаба люфтваффе. Они гордятся тем, что на сторону Великой Германии переходят не только «трусы и предатели», как об этом трубит советская пропаганда, но и настоящие русские асы, отмеченные звездами героев. Свои награды они заслужили в боях.

– Прошу прощения, о таком подходе я не знал, – повинился «русский Геринг», как уже называли его в частях РОА.

– Вы полны решимости сражаться за свободную, демократическую Россию, капитан? – обратился Власов к комэску Бычкову.

– Так точно. За свободную Россию – согласен.

– Но если совесть подсказывает, что вы пока еще не готовы к такой миссии, лучше сразу откажитесь от командования. Это будет по-офицерски. Мы не станем упрекать вас. Определим вам другое место службы.

– Я уже принял присягу на верность РОА.

При этих словах все почувствовали себя неловко, вспомнив, что каждый из них в свое время уже принимал присягу на верность Компартии большевиков и Красной Армии, однако же отрекся от нее.

– Понятно. Я верю вам, – поспешно пробубнил Власов. Но, уловив тягостность молчания всех остальных, Бычков в тон командарму пробубнил:

– На этот раз – окончательно.

– Понимаю, тяготят воспоминания о том, что вы уже однажды принимали красноармейскую присягу, – уловил их настроение командарм. – Однако это не должно парализовать вашу волю. Таковы обстоятельства. Разве вам не известно, советский маршал Жуков, в прошлом унтер-офицер царской армии, сначала принял присягу на верность царю, затем на верность Временному правительству, а потом уже – на верность партии и советскому строю. И ничего, никакие угрызения совести его не терзают. Причем таких в Красной Армии служит сейчас десятки тысяч.

– А ведь действительно, к чему эти наши моральные стенания?! – облегченно выдохнул кто-то из присутствующих, и сразу же все заметно взбодрились. – Командарм прав.