Власов: восхождение на эшафот

– Основные усилия свои на этом этапе, – уже воодушевленнее продолжил Меандров, – предлагаю направить на север страны, – подошел он к предусмотрительно вывешенной на стене карте Советского Союза. – Первый десант следует выбросить в район Северной Двины, которая должна стать центром Северной повстанческой зоны и командование которой я готов взять на себя. Затем, с помощью созданного здесь секретного полевого аэродрома, или же с помощью субмарин, следует забросить большой десант в район устья реки Оби, где будет создана Восточная зона, командование которой можно поручить опытному диверсанту полковнику Киселеву.

– Я знаю этого офицера, – ответил Трухин на молчаливый вопрос Власова. – За плечами у него три рейда в тыл красных. Сильный и хладнокровный человек.

– Какой должна быть общая численность этих двух десантов? – спросил Власов.

– Точнее будет сказать, численность двух отрядов, которые придется создавать путем нескольких десантирований. Уже сейчас в моих списках есть сто пятьдесят офицеров и сто солдат.

– Офицеров больше, чем солдат? – удивленно развел руками Малышкин. – Опять создаем офицерские «батальоны смерти»?

– Таковой должна быть общая тенденция, – объяснил свою позицию Меандров. – Десантированных офицеров должно быть значительно больше, чем рядовых. И в районе Северной Двины, особенно в ее среднем течении, и в районе Оби расположено множество лагерей с советскими заключенными, а также лагерей немецких военнопленных. Немало там и расконвоированных зэков, которые находятся на вольных поселениях и которые тоже ненавидят советскую власть. Так что солдат у нас будет хватать. Острейшая нехватка будет ощущаться в хорошо подготовленных, надежных офицерских кадрах. Поэтому со временем каждый из оказавшихся там офицеров станет командиром отдельного отряда и комендантом большого повстанческого района.

– Кстати, по такому же принципу действует теперь и заграничное командование Украинской Повстанческой Армии, разворачивая борьбу на украинских территориях, – заметил Власов. – Мы не будем касаться сейчас различия в программах и целях наших армий, но объективно воины УПА являются нашими союзниками. По крайней мере временными. Так что желательно, чтобы в составе наших групп было какое-то число украинцев, для работы с теми украинцами.

– Как и какое-то число немецких офицеров, – добавил Трухин, – поскольку наши отряды будут пополняться военнопленными. Было бы неплохо, если бы это были офицеры из «русских немцев». Следовало бы связаться с обер-диверсантом рейха Отто Скорцени. Лучшие диверсионные кадры сейчас находятся под его командованием, как, впрочем, и знаменитые разведывательно-диверсионные «Фридентальские курсы».

– Это верный ход, – согласился командарм. – При первой же возможности постараюсь обсудить этот план со Скорцени.

– Кстати, хочу заметить, – вернул себе Меандров право на завершение доклада, – что я написал специальный «Устав военно-политической борьбы с советской властью»[86]. В случае утверждения его штабом РОА он может стать программным документом нашей дальнейшей борьбы за свободную Россию, а также лечь в основу «Устава» той, новой, Русской Освободительной Армии, которая будет зарождаться уже на территории России. К слову, возможно, ту, повстанческую нашу, армию следовало бы назвать Русской Народной Армией.

– А что, есть необходимость отказываться от названия «Русская Освободительная»? – поползли вверх брови командарма РОА.

– Наименование «Русская Народная» было бы понятнее советскому человеку, привыкшему к тому, что все, что именуется «народным», – свято. Да и коммунистическая пропаганда не смогла бы играть на связях этой армии с немцами, с Гитлером.

– Кстати, такое название уже было у 1-й русской бригады вермахта, которой еще в августе 1942 года командовал полковник Владимир Боярский, – напомнил Малышкин, однако не-понятно было, поддерживает ли он идею переименования Освободительной армии, или же таким образом пытается избежать его. – Немцы называли ее «Осиндорфской русской бригадой», одним из основателей ее стал генерал Жиленков. Но бригада отказалась воевать и против регулярных советских частей, и против красных партизан, за что и Жиленкова и Боярского приговорили к смертной казни. И если бы не заступничество полковника Генштаба барона фон Ренне, их еще тогда расстреляли бы.

– Мы внимательно ознакомимся с вашим проектом Устава, господин Меандров, – сделал ударение Власов на слове «проектом», давая понять, что любой законченный документ в РОА должен исходить только от ее командующего. – И над названием новой, повстанческой армии тоже основательно подумаем. Хотя для начала нужно решить: стоит ли нам предавать забвению заслуги нашей, Русской Освободительной Армии? – не скрывал Власов, что самолюбие его слегка задето. – Тем более – в угоду советской пропаганде.