Власовщина. РОА: белые пятна.

Эту "тайную" работу Штрикфельдт называет своей "подлинной задачей" Дабендорфа. Кто тут кому морочит голову? Как объяснить, что Штрикфельдт вдруг начал действовать так, будто он с Власовым из одной конторы – ГРУ? Объяснений много, возможно и такое: Власов просто запутал бедного капитана и тот перестал соображать, что он делает, на кого работает, "на чью мельницу льет воду".

Казанцев в своей книге "Третья сила" сообщает вообще потрясающие вещи.

"Каждые две недели из Дабендорфа разъезжаются по воинским частям триста человек, а на их место приезжает триста новых. Каждый из уезжающих увозит с собой в мыслях и в сердце непоколебимую уверенность, что Адольф Гитлер такой же непримиримый враг русского народа, как и Иосиф Сталин… Оказалась и еще одна неизвестная мне пикантная деталь – каждый из уезжающих курсантов увозил в своем рюкзаке несколько номеров журнала "Дёр Унтерменш" ("Человек низшей расы")…

Как-то Верховное Командование Армии отправило Министерству Пропаганды протест против распространения этого журнала – он больше всяких мероприятий открывал глаза русским людям на отношение к русскому народу Германии… облегчал работу по "промыванию мозгов", как говорил генерал Трухин".

Свен Стеенберг в своей книге "Власов" свидетельствует, что в Дабендорфе: "Обсуждалась также и возможность того, что Гитлер, под давлением неудач на фронте, предоставит Власову свободу действий, а потом, после свержения Сталина, снова начнет проводить свои планы колонизации России. Было ясно, что в таком случае конфликт с Германией неизбежен, но при нем можно будет рассчитывать на поддержку западных держав. Если они помогают коммунистам в борьбе против Гитлера, то уж, во всяком случае, Россию некоммунистическую они, несомненно, будут поддерживать". Но надо знать, что вначале эта возможность была обсуждена в Москве, где-то в декабре 1941 года – январе 1942 года. На эту роль, роль "верховного правителя русских", в случае, если Гитлер войдет в Москву, и готовило ГРУ Андрея Власова.

"Дабендорф в немецких кругах имел очень плохую славу, – продолжает Штрикфельдт. – Офицеры-немцы, командиры русских батальонов, жаловались, что солдаты, побывавшие на курсах Дабендорфа, делались неузнаваемыми после возвращения с учебы. Ранее исполнительные и послушные, они приезжали начиненные всякими крамольными идеями и свое пребывание в частях немецкой армии начинали расценивать как трагическую и досадную ошибку… Среди преподавательского состава Дабендорфа были не раз произведены аресты. Несколько человек было расстреляно, несколько человек до конца войны просидело в концлагерях, но занятия шли дальше, по той же неписаной программе, и так же дальше, каждые две недели разъезжались триста человек прекрасных пропагандистов (из частей посылались, как правило, наиболее способные и авторитетные в своей среде люди). Дабендорф оставался и работал до самого конца".