Власовщина. РОА: белые пятна.

«Во время нашего разговора группа эсэсовских офицеров тактично и терпеливо ждала в некотором отдалении. Минут через пятнадцать один из них, группенфюрер СС со значком Генерального штаба, подошел ко мне:

— По достойному сожаления недоразумению вы не были привлечены к беседе с рейхсфюрером. Но мы придаем большое значение тому, — что вы, как доверенное лицо генерала в течение ряда лет и как представитель немецкой армии и ОКХ, были при этом. Я подчеркиваю: были при этом! Генерал вам рассказал, конечно, все, а я готов его дополнить, если нужно. Значит, вы БЫЛИ при этом, и я прошу вас подтвердить это членам русского штаба… Конечно, также и генералу фон Веделю, и господам в ОКВ или ОКХ… Я надеюсь, что вы меня поняли?

— Я отлично вас понял, — ответил я. — Я умею, когда нужно, молчать. Но, если мои начальники меня спросят, я должен сказать правду. Я НЕ был при этом… Я надеюсь, вы поймете меня, господин генерал: я — офицер.

После короткого раздумья он сказал:

— Я тоже офицер, а посему я уважаю вашу точку зрения и беру обратно свое требование. Но говорите не больше того, что вы находите совершенно необходимым в интересах дела, — теперь уже нашего дела».

Еще один любопытный штрих:

«На обратном пути в Берлин, в спальном вагоне, я оказался в одном купе с «лейб-медиком» Гиммлера Феликсом Керстеном, врачевателем с помощью природных средств и довольно странным человеком. Он утверждал, что уже давным-давно поступал в пользу «нашего правого дела», и говорил, что влияет на Гиммлера во время сеансов лечения. Он будто бы делал уже не раз «добрые дела» и спас жизнь многим людям, попавшим в беду без вины.

— Такое случается, когда идет война, — заметил он. Он изъявил готовность помочь Власову. «Так, — подумал я, — теперь вы все тут как тут!» Я поблагодарил Керстена, хотя во время разговора у меня было крайне неприятное ощущение.

(Однако позже я слышал много хорошего о старшем медицинском советнике Феликсе Керстене. Оказалось, что действительно много людей обязаны ему жизнью. Привожу этот эпизод, чтобы восстановить справедливость и показать психологическую сложность нашего положения)».

Этот Феликс, конечно, работает на Штрикфельдта: немножко запугивает, немножко покупает, мол, могу при надобности подлечить, помочь, немножко мистифицирует, мол, Гиммлер мог отвалить «десять дивизий» и под влиянием на него Феликса-Кашпировского. Ясно, что и Гиммлеру, и Андрею Власову очень важно, чтобы Штрикфельдт молчал, вернее, на каждом шагу говорил, что он будто бы «БЫЛ» на встрече Гиммлера с Власовым, а что рассказывать про эту встречу, его детально проинструктировали Власов и группенфюрер СС в прихожей кабинета Гиммлера. И «погибнуть» в этой ситуации Штрикфельдт не мог, он нужен был говорящий, свидетельствующий «правду».

Однако Штрикфельдту не поверили, по крайней мере, ему «помогли» врать даже «своему начальству».