Власть безумия [СИ]

Элизар вертел в пальцах скальпель, внимательно читая и шевеля при этом губами. Потом подошел к Рэми, сосредоточенно провел пальцами по груди жертвы, вернулся к книге, что-то вновь прочитал. Сказал:

— Ага, — и на лице его появилось довольное выражение, как у ребенка, что нашел любимую игрушку.

Вождь подошел совсем близко, наклонился над пленником, почти любя заглянул в глаза:

— Не умирай быстро, не надо.

Рэми закрыл глаза. Холодный метал скользнул по груди, пробуя пот на вкус. Холод сменила боль.

Элан сидел у кровати и смотрел на измученного кошмаром воспитанника. С каких пор мальчик стал таким? С каких пор в темных волосах его промелькнула седина? С каких пор он стал столь неестественно худым, и под глазами его пролегли тени?

В этот момент Элан ненавидел вождя, сам презирал себя за эти чувства и ждал наказания, но наказания не было… казалось, сама Виссавия отказалась от Элизара. А если это так…

Арам вскочил на кровати и задрожал, обливаясь потом:

— Я должен его остановить.

— Не можешь, — холодно ответил Элан, глядя на быстро сгущающиеся за окном тучи.

— Должен…

— Никто его не остановит. Ты еще не понял?

— Но… Но… ты не понимаешь!

— Мы все всё понимаем, мой мальчик.

— Я хотя бы попытаюсь!

— Нет! — вскричал Элан. — Мне плевать, что творит вождь! Мне плевать, что там происходит! Но ты туда не пойдешь!

— Я… должен!

— Ты должен мне повиноваться, воспитанник, — холодно ответил Элан. — И ты останешься здесь…

Старший целитель, что все это время был с ними в спальне, скользнул к кровати. Арам вновь обмяк, теряя сознание.

— Зря ты так с советником, — сказал целитель, склонившись над больным.

— Это не советник, — напомнил Элан. — Это всего лишь юноша, которого слишком рано заставили стать мужчиной. Как и его отца.

Элизар хочет сходить с ума? Пусть сходит! В одиночестве!

— Ты… ты говоришь страшные вещи.

— Но богиня меня не наказывает, ты не заметил? Вождь потерял ее благосклонность.

Вновь эта проклятая безысходность в глазах старшего целителя. Да, целители обучены спасать. Обучены и отказывать, когда спасти невозможно. Но отказать в спасении вождю не могут даже они. А надо.

Вопрос только, что дальше? Вождь единственный, кто остался в их роду. И виной тому… Элан застонал, опуская на ладони голову. Виной тому он. Именно он убил наследника.

Армана вырвало из сна чувство, что он в комнате не один.

Раньше, чем он успел проснуться, его тело уже подобно пружине выпрямилось, опрокидывая на пол незваного гостя. Когда он очнулся, он уже сидел на закутанной в белоснежный плащ фигурке, и пальцы его крепко сжимали тонкую шею незнакомца. Нет… незнакомки. Узнав, Арман поспешно слез с гостьи и подал ей руку, помогая встать.

— Прошу прощения.

Приказав зажечься светильникам — в этом замке все подчинялось желаниям гостей — Арман было потянулся за туникой, чтобы прикрыть наготу, как гостья его остановила:

— Я прошу вас…

— Просите о чем? — не понял Арман, с удивлением посмотрев на сестру вождя Виссавии и не совсем понимая — зачем она здесь?

— Я… я прошу вас, не надо…

— О чем просите, душа моя? — мягко переспросил Арман. И не поверил своим глазам: она вдруг всхлипнула, подалась вперед, всем телом прижалась к нему, щекоча шею распущенными волосами, и заплакала…

— Я знаю, что вы скоро уедете. Чувствую это… я прошу только об одной ночи…

Арман похолодел, пытаясь разжать ее цепкие руки, удержать волну желания. Это сестра вождя, напоминал он себе, это сестра их хозяина.

— Держите себя в руках, Рина, — холодно ответил Арман. — Я не хочу потом отвечать перед вождем за ваше бесчестье.

— Это у вас в Кассии называют бесчестьем, а у нас — любовью, — продолжала шептать Рина. — Я не нравлюсь вам?

— Это не так.

— Вы не любите меня, я знаю. Я когда вас только увидела… думала, забуду, но вчера, когда вы были с ней…

— С кем это, с ней? — не понял Арман.

— С темноволосой…

— Вы ошибаетесь. Лия — моя сестра.

— Сестра ли, невеста ли, жена ли, но сегодня ночью будь моим. Прошу…

Она потянулась губами к его губам, стягивая с себя тунику…

У Армана не было сил отказать. Да и зачем?

Глава 15. Смерть

Перо дрожало в пальцах, и слова не желали переходить на бумагу.

Рассказать отцу было о чем, да вот только в голове теснились вовсе не те мысли, которые нуждались в пересказе.

А утро начиналось так хорошо. Миранис встал рано, в отличном настроении, и пока хариб заканчивал его туалет, Кадм, как всегда, поддразнивал «слишком правильного» Лерина.

— Вас, идеальных, становится все меньше, — усмехался коричневый телохранитель, поигрывая клинком. — На наше счастье… вот и Арман…

— Что Арман? — голос Лерина, как и обычно, поскрипывал, как плохо смазанная дверь.