Власть безумия [СИ]

Он даже не знал, как ее зовут. Он даже молиться за нее богам не мог, потому как не знал ее имени. Он не мог вспомнить ее лица, цвета ее глаз… он и ее не мог вспомнить — лишь безглазое, чужое существо, что так часто снилось ему ночами…

Ферин просыпался в холодном поту. Садился на кровати и долгое время хватал ртом воздух, не в силах успокоиться. Он чувствовал запах ее волос, смешанный с запахом мертвечины, он распахивал настежь окна, стараясь выветрить этот проклятый запах и долго в одной ночной рубахе стоял на балконе, вдыхая чистый, холодный воздух. Пока не свалился в лихорадке.

И тогда мать впервые нарушила прямой запрет мужа и позвала виссавийцев.

— Он убил, — жестко ответил укутанный в зеленое до самых глаз целитель. — Ты же не думаешь, что я буду спасать убийцу?

Утром вернулся отец, привез с собой знакомого мага-целителя, которых так мало осталось в Виссавии. Но приехал слишком поздно.

И когда через луну Ферин встал с кровати, пепел от погребального костра матери уже давно развеяли по ветру.

— Не вынесла стыда, была слишком слабой, — коротко сказал отец. — Но ты будешь жить! Будешь! Несмотря ни на что!

И Ферин жил. И постепенно научился жить и с презрением отца, и с тяжестью на душе после смерти хрупкой, горячо любимой матери. Он научился хладнокровно убивать и встречать презрением тех, кому это не нравилось.

Потому, когда стирающий воспоминания о смерти Эррэмиэля виссавиец одернул руки от висков Ферина, резко скривившись, архан лишь язвительно спросил:

— Ты продолжишь свою работу или мы так и будем тянуть время?

— Ты убил.

— И не один раз. Ничего нового ты мне не сказал. Так что заканчивай и проваливай. Ты мне так же противен, как и я тебе.

Виссавиец волновался и был груб. Он стирал воспоминания не очень внимательно, причиняя больше боли, чем было необходимо, он забрал слишком много. Но Ферин даже не поморщился и даже не пошевелился, когда его голову раз за разом раздирало от невыносимой, острой боли. Он понимал, что скоро это все пройдет и виссавиец оставил его в покое. Закончив, мальчишка вздохнул с облегчением, поклонился и молча вышел.

Ферин долгое время сидел в кресле, чувствуя, что забыл нечто важное. А потом подошел к столу, взял из вазы светящийся шарик величиной с вишню и резким движением сомкнул пальцы, разрывая тонкую защитную оболочку.

Боль была невыносимой. Она поставила гордого советника на колени, заставила влететь в комнату встревоженного хариба. Но когда Ферин, добрался при помощи тени архана до кресла, он уже все помнил.

Вечером над замком убрали щит, позволив забывшим все арханам связаться с Кассией. Ферин чувствовал, как немедленно потянулись от замка в темноту тонкие нити мысленной связи, переливаясь ровными оттенками эмоций. Его нить была черной. И тот, кто был по другой стороне вовсе не был другом, скорее вынужденным союзником.

— Вождь убил наследника, — усмехнулся Ферин.

— Мираниса? — мысль, посланная в ответ была окрашена красным цветом острой, бесшабашной радости.

— Нет, но я думал, Рэми ты ненавидишь больше…

— Рэми так просто не убьешь… но нам и к лучшему.

Глава 2. Возвращение

Рэми лежал закрыв глаза, греясь к теплых лучах солнца.

А ведь совсем не больно. Даже неожиданно… В прошлый раз возвращаться к жизни было гораздо менее приятно…

— Прости меня, — мягкий, нежный голос успокаивал. Рэми понятия не имел, кто его говорил, он безвольно плыл по волнам этого голоса и не хотел, чтобы это прекращалось. Ему было хорошо и спокойно, как никогда в жизни. — Прости, мой мальчик, они вновь причинили тебе боль… мой вождь, мой сын.

Сознание вернулось к Рэми резким толчком. Его будто вытянуло из мягкого, обволакивающего света и что было мочи швырнуло о твердый, холодный камень, да так, что все тело, казалось, рассыпалось на кусочки. Некоторое время он лежал неподвижно, на чем-то твердом, холодном, ожидая, пока полностью утихнет боль. Лишь когда нервное оцепенение прошло, он открыл глаза и увидел огромный зал с уходящими в купол белоснежными витыми колонами. Он не знал этого места. Мало того, он почему-то не хотел здесь находиться.

— Ты очнулся, — в знакомом голосе проскользнуло облегчение.

— И не сошел с ума от боли… спасибо богине. Она тебя вела…

— Откуда ты знаешь, что не сошел? — резко ответил Рэми, садясь на каменном алтаре.

Это был какой-то храм, не иначе. А в Виссавии может быть храм только одной богине. И только в этом храме может он встретить ее жрицу… хранительницу.

В голове закружилось даже не из-за неожиданной слабости, а из-за нахлынувших воспоминаний. Рэми похолодел. Как долго он тут валялся? И как долго был Мир во власти безумца? Рэми раз за разом вспоминал вкрадчивый, чуть шипящий голос Элизара, холодное прикосновение скальпеля, которое через мгновение приносило новый приступ боли, и тихий смех, когда Рэми не выдерживал, начинал кричать…

Но больше всего болели слова:

— Твой принц упрямый… но если будет и дальше упрямиться, следующим на мой стол ляжет он. Так что не уходи далеко за грань, телохранитель, может, и там будешь его сопровождать?