Власть долга

– Пойдемте, покажем вам кое-что, островной люд, – разлепил губы Череп. – Мой господин, бол Барриван, не жаловал слуг Безносого, изгнал с островов. А нынешний навахус, под которого вы легли, приветил ублюдков.

В шатре поднялся угрожающий гул.

– Да много ты знаешь! – выкрикнул кто-то, но безумца тотчас зашикали.

– Будет, будет, – проворчал старик Одеан. – Куда идти-то?

Тела замотанных по приказу Копеана нарочно не убирали с дороги. Еще и с соседних закутков и проходов натащили. Уважаемые болары пробирались сквозь груды мертвяков, переступая через трупы, и мрачнели с каждым шагом. Никто и подумать не мог, что при нынешнем боле развелось столько слуг Безносого! Это кто ж кормил этих дармоедов? Ведь не жнут, не пашут, в море на промысел не ходят…

Идущие впереди красавцы-горцы в начищенных бронзовых доспехах вышли на широкую площадку и разошлись вдоль стен. Застыли, пристукнув пятками копий. Бол Бареан и дан Рокон с наследником замерли напротив жуткого жертвенника в центре.

Посмурневшие старосты и главы родов с ужасом огляделись по сторонам. Черепа, кости, порубленные тела… А потом такое началось! Болары дали выход своей ярости! Мигом припомнили, сколько деток пропало в протоках. В островных селах оплакивали потери и судили о гневе Отца Глубин: ведь все мальчонки и девчонки потопли, слишком далеко заплыв от берега… А тут вон оно как! Грузный краснолицый староста Восходного, потерявший недавно внука, покачивался как пьяный подле груды маленьких тел и грыз седой ус.

– Как мой отец изгнал слуг Безносого с островов, так и я прикажу казнить всякого замотанного, кто попадется!.. – звонко выкрикнул Бареан. Юный голос дрожал от ярости.

Гомон как отрезало. Нынешние-то его слуги, конечно, перестарались… Но ведь Безносый – свой бог. И как же можно казнить жрецов… Ведь разгневается…

Коскахас украдкой поморщился, точно от зубной боли: горяч, ох и горяч бывает Бареан! Разве можно правителю говорить такое?..

– А это еще кто?.. – со страхом прошептали в толпе.

Все тотчас обернулись и увидели Тумму.

– Ох и страх какой…

– Он весь в крови никак?

Бареан выступил вперед, обогнул жертвенник и подошел вплотную к коленопреклоненной статуе. Перед глазами дважды рожденного вдруг вспыхнул сноп света: взметнулось жаркое пламя, и Тумма ожил. Он внезапно подскочил на ноги, подхватил Бареана и притиснул к скале. Болары охнули, взялись за кинжалы… Тумма придерживал Бареана за плечи, а детские ладони покоились на гладкой поверхности камня. Ултер увидел, как из Туммы вырвался плененный огонь.

Укрывище объяла тишина; только орала высоко в небе глупая чайка. Первым на колени опустился Коскахас Копеан, оглушительно громко лязгнув доспехом. Следом за ним, бормоча молитвы, брякнулся Грубый Деан, а потом уже повалились и все болары. Лишь дорча остались стоять на ногах, но побелевшие костяшки пальцев, сжимающих копья, и вытаращенные глаза горцев выдавали, чего им это стоило.

Из ладоней Бареана по ложбинкам выдолбленного рисунка разбегался яркий свет: закрутился малый круг, вспыхнул большой, а затем засветились поверху и пять лепестков… Тумма одним движением убрался в сумрак, и потрясенный Бареан медленно повернулся. Гигантский рисунок за его спиной слегка пульсировал, наливался мощью. Юный бол распахнутыми глазами посмотрел на свои ладони, затем перевел глаза на скалу…

– Мавуа-линн мортен боларус… – прошептали склоненные болары.

– Дианадохус калас, бол Бареан! – каркнул Грубый Деан.

– Дианадохус калас!

– Бол Бареан!

– Дианадохус!..

– Мавуа-линн мортен!

– Бол Бареан!!! – возликовали болары, вскакивая с колен, обнимаясь и кланяясь мальчику в пояс.

Все их сомнения явленное чудо сбросило в море. Многие старики не скрывали слез. На скале медленно гас знак бессмертия. Даже невозмутимый Коскахас выглядел ошарашенным. Недоуменным союзникам-дорча он торжественно, во всеуслышание, пояснил на имперском:

– Легенды гласят: когда распря нависнет над Полуденными островами и настанет конец дней, Безносый явит милость и наградит своим знаком избранного болара!

– Так гласят легенды!

– Болар, который отведет беду!

– Восстановит мир на островах!

Старый Одеан, пряча влагу в глазах, громко высморкался:

– Так ить куда гнать-то всех наших? Где высаживаться-то будешь, бол Бареан?

– Да и лодки, плоты нужны, – загомонили сметливые болары.

– Лошади, телеги… – главы родов не первый год жили на островах, тотчас прикинули, что почем…

Как же одним махом столько добра достать?

Дан Рокон кивнул своим людям – и двое плечистых горцев подтащили небольшой окованный железом сундучок. Откинули крышку, и на солнце тускло блеснула груда потертых серебряных монет.

Брови Бареана взметнулись, а Коскахас бросил взгляд на Плака: бывшие колодезные рабы мигом признали сундучок из Старого Поста, который они волочили сквозь зиму и земли скайдов, чтобы отдариться перед даном Дорчариан. И вот теперь Рокон возвратил дар!