Власть долга

Остах оглядел безумное людское море и сплюнул под ноги. Разве можно было представить в прежние добрые деньки такую кутерьму? Немудрено, что нынче в мутной воде появились новые зубастые рыбины. Ночному главе уже давно не давала покоя одна опасная ватажка. Орудовали умельцы открыто, дерзко, уже и не только ночью. Остах заслал было гонцов – потолковать о том о сем, встретиться, – но никто из посланцев не вернулся.

Империя истончалась на глазах, вокруг уже каждый бился за свое, и Остах махнул рукой. Он и сам уже давненько занимался только одним – берег наследника да сбивал караваны для дорча. Разные караваны: и из товаров, и из нужных Рокону людей. Вот и нынче готовились к выходу в горы имперские мастера, заморские путешественники да Буддал с родней.

«И Марика уедет. Жаль… Ведь могло что-нибудь и выйти…»

Возы остановились. И как пробираться через эдакую сутолоку? Разворачиваться, попытать удачи у Полночных врат? Вдруг над площадью разнесся резкий посвист. Он ударил в крепостную стену и заметался меж домов. Люди охнули. Взвился коняга, заржал, замолотил копытами. Пронзительно закричала баба. Из темных переулков на толпу бросились вооруженные люди.

Людская мешанина всколыхнулась. Первая волна несчастных с выпученными от ужаса глазами и перекошенными лицами выплеснулась из площади навстречу отряду почетных учеников.

Остах рыкнул, и арраинские тотчас похватали оружие, оцепили телеги. Болотники помогли, встали плечом к плечу. Наследник сунулся под руку, и Остах одним движением закинул его за спину. Молчаливая людская волна наступала, грозя затоптать и снести с дороги любого.

Однако старший Булогич не оробел. Толстяк в пластинчатом доспехе с удивительной легкостью запрыгнул на переднюю телегу и махнул тяжеленным убийственного вида шестопером.

– А ну не замай! – зычно заорал он, хватая толпу глоткой так, что лошади присели.

Остах невольно крякнул от восхищения. Теперь-то болотные воины Амарана вооружились по-боевому, а не тем потайным оружием, что помещалось в их чудо-корзины!

Многоголовая толпа почуяла опасность – и заторопилась, затопала, потекла мимо крытых возов и вооруженной охраны.

Милиар первым приметил крепкую повозку с ярко-красным пологом. Вокруг крутилась ополоумевшая от визга охрана, причитала матрона, сидя на увязанных вьюках. Милиар пихнул Грубба в спину и показал глазами на добычу. Тот проследил за взглядом брата и хищно осклабился. Повел плечами – и врезался в толпу. Хохочущие соватажники повалили следом. Неподалеку слышался бас Дирака, и младший Хмутр двинулся за своими.

Вдруг из мешанины людских тел на Милиара вывалилась заполошная бабенка. Она неслась не разбирая дороги, прижимая к груди гогочущего гусака. Бабешка влетела в юного воина, гусь вырвался, захлопал крыльями по лицу. Милиар, ничего толком не разбирая, ткнул кинжалом – и бабешка отвалилась, осела наземь. Отплевывая птичий пух, Милиар перешагнул грузное тело. Гусак раскинул крылья, и младший Хмутр наподдал ему ногой, шагнул – шальная толпа скрыла и гуся, и хозяйку. Снизу всхлипнуло, зачавкало, гусь коротко гоготнул…

Вдруг Милиара сжали со всех сторон так тесно, что он не смог пошевельнуться. Даже повернуть голову – и то не удавалось, не то что шугануть ополоумевших людишек кинжалом. Хмутра-младшего приподнял и понес вперед могучий людской поток, сопротивляться которому было невозможно.

Милиар зашарил по толпе, отыскивая братьев. Пустое! Раззявленные рты, безумные вытаращенные глаза. Огромный здоровенный воин в пластинчатом доспехе, чем-то смутно знакомый, взмахивая над головой шестопером, двинулся вдоль вереницы возов. Воины, охраняющие караван, потянулись за ним.

Людское течение развернуло Милиара, разогнало – и со всего маху приложило о каменную стену дома. Воздух выбило из груди, в глазах потемнело. Седая старуха рядом повалилась под ноги, и ее тотчас затоптали.

«Не упасть. Только бы не упасть…» – мелькнула мысль, когда людской прибой потащил его обратно. Сейчас оттащит, а потом снова ка-а-ак шваркнет об стену… Мимо мелькнул борт телеги, и Милиар вдруг понял, что может спастись. Он напряг тренированное тело, рванулся, протиснулся мимо пыхтящего горожанина в порванном плаще… Тот щелкнул зубами, попытался оторвать Милиару ухо – однако парень боднул безумца лбом в переносицу… Красное потное лицо исчезло.

Перед глазами возник борт телеги. Милиар вытянул руки, уцепился, подтянулся и перевалился через борт. Уфф! Дрожащей рукой Милиар отер мокрый лоб. Хвала Паготу, толпа не принесла его в жертву кровавому Хохотуну! Он не оказался на месте белого гуся! Милиар встал в полный рост, приложил ладонь от солнца и зашарил взглядом по толпе в поисках братьев. И вдруг он увидел его. Своего врага. Лицо Милиара перекосило ненавистью, сердце забухало в груди. Он стиснул окровавленный кинжал и, не помня себя от ярости, прыгнул в толпу и понесся прямо по людским головам и плечам.