Читаем Власть голоса полностью

Власть голоса

Несмотря на то что Мануэль Гарсиа не был врачом, он обладал поразительными познаниями в анатомии. На медицинском факультете при вскрытиях ему случалось препарировать гортань. Но у трупов гортань, естественно, не вибрирует, а значит, невозможно понять, что же происходит, когда человек говорит или поет. Сверкание серебряного набалдашника навело его на гениальную мысль: используя отражение солнца на зеркальной поверхности, можно рассмотреть горло! Не мешкая ни минуты, он направился к Одеону, туда, где находилось предприятие Шарьера, на котором производили стоматологические зеркала. За 6 франков он купил зеркальце, вернулся домой, сконструировал устройство, с помощью которого можно рассмотреть голосовые связки, и тут же испытал его на себе. Он пел гаммы, беря самые низкие ноты и доходя до самых высоких; он смеялся, кашлял – и убедился, что его голосовые связки двигаются: раздвигаются, когда он дышит, и смыкаются, когда он говорит, кашляет или имитирует рыдание. Этот механизм основан на звуках, выходящих из глубины горла. Для Мануэля Гарсиа наблюдать за работающей гортанью было равносильно обретению священного Грааля – Грааля голоса. Так родилась новая наука – ларингология.

Мануэль Гарсиа умер в 1906-м, ему был 101 год. После него остался труд, ознаменовавший его эпоху, – «Полный трактат об искусстве пения». Он был издан в 1847 году, в нем впервые излагались правила голосообразования. Голос можно назвать фамильным достоянием семьи Гарсиа.

У Мануэля Гарсиа было две сестры: одна, Малибран, – выдающаяся оперная дива своего времени, другая, Полина Виардо, – знаменитая преподавательница вокала.

Со дня открытия Мануэля Гарсиа и следующие полтора века ларингоскоп по-прежнему оставался одним из главнейших инструментов отоларинголога[3]. Благодаря ему врач видит гортань пациента, когда нажимает ему на язык и просит сказать «а-а-а»[4].

Вокальный собор

Когда осматриваешь связки, в которых «живет» голос, кажется, что ты вошел в вокальный собор. В 1981 году видеостробоскопия произвела новую революцию в фониатрии, этой науке о голосе и пении. Этот инструмент объективного наблюдения, которое можно провести в любой момент, анализирует движение гортани по хронометру и дает возможность обнаружить патологию голосовых связок. В том же самом году я начал разрабатывать протокол динамического исследования голоса, которое объединяло в себе множество аспектов наблюдений за гортанью. Благодаря фиброларингоскопии теперь стало возможным наблюдать за голосом, когда человек говорит или поет. Это исследование проводится через носовые проходы, без необходимости введения инструмента в рот, и показывает гибкость нашего голосового аппарата. В 80-х годах техника видеозаписи позволяла снимать процесс на пленку со скоростью 25 кадров в секунду. А начиная с 2000-х годов при посредстве фиброларингоскопов можно фиксировать изображение на видео со скоростью 4000 кадров в секунду. Научный интерес к наблюдению за внутренними органами «в режиме реального времени» беспрецедентно высок.

Результат такого динамического исследования – «удостоверение личности» голоса, его отпечаток.

Тембр и тон голоса у каждого человека строго индивидуален, и ему трудно дать точное определение. При этом тембр – один из главнейших элементов «голосового портрета». Это как в музыке, когда одна и та же нота, сыгранная на скрипке и саксофоне, даже с одинаковой резонансной частотой, всегда будет различаться по тембру. У каждого инструмента, в том числе одного вида, свой особый голос: например, скрипка Страдивари, состоящая из 71 деревянной детали, и простая ученическая скрипка имеют разную акустику, потому что тон звука зависит от резонатора скрипки. В этом она схожа с человеческим голосом: совокупность резонансных полостей, которые находятся над голосовыми связками, обуславливает тембр голоса каждого человека.

Самое невероятное в этом резонаторе – возникновение обертонов. Они обогащают голос, улучшают его характеристики, служат и природными «усилителями» и «украшателями» человеческого голоса, настоящим «эквалайзером» нашего голосового инструмента, одновременно струнного и духового. Начиная с 1936 года его можно измерить методом спектрографии: во Франции его внедрил Жан Тарно.

Мы все разные: некоторые великие певцы, такие как Паваротти, могли извлекать семь обертонов, в то время как простые смертные – только три. Каким образом Мария Каллас, Марио дель Монако или Карузо добивались таких волнующих красок? Дело в том, что когда они берут основной тон, который рождается в голосовых складках, это немедленно влечет за собой образование других основных нот – так называемых вторичных, или гармонических. Некоторые обертоны мощнее других благодаря реверберации в резонансном теле. Эти мощные обертоны назвали формантами.