Власть голоса

Когда Миттеран взял слово, чтобы отдать дань памяти Жану Монне, его голос не пытался увлечь слушателей, теперь в этом не было необходимости. Наказы потомкам, лирические отступления в стиле Мальро сменились фактами и символами. Опять же ключевые слова здесь – отсутствие дистанции. Когда я слушаю Франсуа Олланда в машине, как в одно туманное октябрьское утро 2014 года, то воспринимаю его речь как звуковой фон. Наши лидеры уже не ждут, чтобы мы внимали им, не отводя от них взгляда. Они сами уже привыкли непрерывно говорить, но не для того, чтобы что-то сказать, а только чтобы заполнить медиапространство. Это пространство насыщенно голосами политических персон – от президента до министра, от оппозиционера до профсоюзных деятелей, но только не художников и не деятелей культуры. Как же политикам быть услышанными, если на некоторых радиостанциях или телеканалах их голоса – всего лишь звуковой фон, перемежающийся рекламой? Вот нынешняя проблема наших политиков, мужчин и женщин. Против этого может быть только одно средство: повторять как можно чаще как можно более простую мысль, подобно тому как басовая линия вторит основной мелодии. Лидеры непрерывно комментируют проблемы и конкретные события, но что действительно имеет значение, так это припев, который они то и дело повторяют: «социальный перелом» – в 1995 году, «больше работать, чтобы больше заработать» – в 2007-м или «Yes we can» Обамы – в 2008 году. Добро пожаловать в эпоху повторений мирового масштаба! Обратите внимание, что все эти припевы от раза к разу становятся беднее, и не из-за отсутствия идей или ошибок в синтаксисе, а потому, что чем богаче поток информации, тем меньше мы можем запомнить. Тщетно сожалеть об этом, мы можем лишь констатировать, что, пока длятся выступления и речи, короткие фразы переходят из уст в уста, а лозунги «привязываются» к нам как назойливые рекламные песенки. Не надо видеть в этом манипулирование или воздействие на подсознание – подобными страшилками нас всегда пугают, когда речь идет о СМИ, – дело здесь просто в адаптации Homo politicus к окружающей среде, к своей истории. А история в каждой стране разная. Несмотря на свою популярность, я уверен, что эквивалент «Yes We Can» Обамы на французском языке никогда не имел бы успеха во Франции: Обама говорит как проповедник, часто монотонно, тоном духовного лидера и моралиста, и, обращаясь к народу, никогда не забывает напоследок упомянуть о будущем, которое ему грезится. Во Франции, на родине секуляризма, такой тип политиков пока не появлялся.

И тем более невозможно вернуться назад: сегодня, возможно, Миттеран не преодолел бы барьер праймериз, его речи содержат слишком много информации. В наши дни, если политик говорит много, значит, ему нечего сказать. Точно также не представляется возможным иметь дело с политиками, владеющими яркой сценической речью, каким был в свое время некий Филипп Сеген[30], которого упрекали за то, что он говорит слишком громко. Масштабные митинги проводятся все реже. Они нужны в основном для того, чтобы продемонстрировать физическую крепость оратора и показать, что он способен говорить долго и не выдыхаться. Убедившись в этом, успокоенные сторонники обычно расходятся.

Без сомнения, существует мода на голоса политиков. Несмотря на то что само слово «мода» довольно легкомысленное, в данном случае ее значение несомненно. Политик, будь то мужчина или женщина, чтобы добиться успеха, должен идти в ногу со временем, ориентироваться в окружающем мире, в звуковом пространстве, в котором работает. Необязательно становиться репером, но надо понимать репера и говорить с ним на понятном ему языке. Артистов, Габенов и Жуве политической сцены, сменили сериальные актеры: мы видим их каждый день без всякого заметного повода. Они никогда не станут героями. Политик или лидер должен вызывать восхищение, уважение и любовь, чтобы завоевать победу. Его голос является носителем разума и особенно эмоций.

3 Главное – невидимо

Голос – это инструмент тела – неосязаемый, но вездесущий, его таинственная природа заключена в союзе тела и души. Голос неотделим от эмоций и характеризуется способностью преображать энергию дыхания в чувственную вибрацию. Нет одинаковых голосов, как нет одинаковых песчинок в океане. У каждого из семи миллиардов Homo vocalis свой собственный голос, свои собственные вибрации. Голос – это экстаз в молитве или заклинании, в надежде или жертвоприношении, как, например, в вуду. Вибрации Homo vocalis – это динамическое равновесие между молчанием и шумом, вдохом и выдохом, инь и ян. Таким образом, голос – это послание человека самому себе или другим людям.

Среди способов, которыми мы выражаем себя, голос – самое открытое и глубокое проявление нашей сущности. Он внутри нас, он раскрывает наше высшее духовное сознание. Голос позволяет вести диалог с нашим внутренним «я», а также выражать каждую эмоцию, все чувства. Загадка голоса – неотъемлемая часть загадки самой жизни, своего рода эмоциональная голограмма.