Власть и оппозиции

Отмечая, что новая экономическая программа Сталина на 90 % сводится к восстановлению сдельной заработной платы, Троцкий писал, что утвердившиеся в первые годы пятилетки методы распределения были плохи во всех отношениях. Отменив нэп, бюрократия поставила на места гибкой дифференцированной оценки труда натуральное «премирование», по своей сути означавшее бюрократический произвол. Торговый оборот был заменён «закрытыми распределителями». В сочетании с полным хаосом в области цен, произвольно устанавливаемых в разных распределительных системах, это ликвидировало всякое соответствие между индивидуальным трудом и индивидуальной зарплатой и тем самым убивало личную заинтересованность производителя. В этих условиях выдвигавшиеся и ранее самые строгие требования о проведении хозрасчёта, повышении производительности труда и качества продукции, снижении себестоимости повисали в воздухе. Поэтому было бы доктринёрством возражать в принципе против восстановления слишком рано отменённой сдельной заработной платы.

Однако упование исключительно на сдельщину не решит экономических проблем, но породит новые проблемы социального характера. Ближайшим следствием новой политики в области заработной платы станет возникновение рабочей аристократии. Однако «традиция большевизма есть традиция борьбы против аристократических каст в рабочем классе… Программа сталинской бюрократии фатально ведёт её к необходимости опираться на всё более привилегированную рабочую аристократию» [478].

Троцкий обращал внимание на то, что новая система заработной платы так же, как прежняя, провозглашена в порядке «единоличного откровения». Между тем жизненная, прогрессивная система заработной платы может быть выработана лишь при участии самих трудящихся. Однако это участие подменено участием профсоюзной бюрократии, которая нисколько не лучше всякой другой. Инструменты организации заработной платы — коллективные договоры и тарифные сетки, ранее служившие предметом обсуждения между рабочими и администрацией предприятий, теперь вырабатываются в канцеляриях и навязываются рабочим. Поэтому разумная организация заработной платы с необходимостью требует возрождения рабочего самоуправления и профсоюзной демократии.

Оценивая пресловутые «шесть условий Сталина» в целом, Троцкий приходил к выводу, что сталинские зигзаги, неизменно сводящиеся к попыткам строить социализм бюрократическим путём, «обходятся дорого и с каждым разом — всё дороже… Новый зигзаг Сталина, независимо от того, как он развернется в ближайшее время, неизбежно приведет к новым и ещё более острым противоречиям на ближайшем же этапе» [479].

Не менее серьезные противоречия назревали и в сельском хозяйстве, в связи с переходом от отступления 1930 года ко второму, завершающему туру насильственной коллективизации.

XXVII Второй тур коллективизации и её итоги

После статьи «Головокружение от успехов», лицемерно провозгласившей отказ от насильственной коллективизации, были приняты постановления о сельскохозяйственном налоге, резко дифференцирующие налоги на колхозы, колхозников и единоличников с целью на этот раз «экономическим путём» загнать последних в колхозы.

В 1931 году для единоличников был отменён необлагаемый минимум, т. е. минимальный размер годового дохода, дающий право на освобождение от налога. Таким образом, даже беднейшие крестьяне, отказывавшиеся вступать в колхоз, должны были уплачивать сельскохозяйственный налог. В том же году был введён новый налог — на ранее не учитываемые доходы единоличников от продажи своей продукции на рынке. Тогда же была ликвидирована законодательная регламентация индивидуального обложения; установление признаков кулацких хозяйств, подлежащих такому обложению, было возложено на республиканские и областные органы власти, что открывало широкую дорогу произволу при начислении налогов.

В 1931 году размер обложения кулацкого двора был повышен по сравнению с предыдущим годом более чем вдвое. В этом году в расчёте на один двор единоличник платил налог в 10 раз больший, чем колхозник, а кулак — в 140 раз больший. В итоге колхозы и колхозники, составлявшие 58,6 % крестьянских хозяйств, уплатили 24,6 % общей суммы сельхозналога, единоличники (40,5 % хозяйств) — 60 % этой суммы, а менее 1 % хозяйств, отнесённых к кулацким и подвергнутых индивидуальному обложению,— 15,3 %.

Наряду с этим был дан новый толчок административной коллективизации. Директивное письмо ЦК «О коллективизации», разосланное в сентябре 1930 года, требовало «добиться нового мощного подъёма колхозного движения». Декабрьский пленум ЦК и ЦКК 1930 года утвердил контрольные цифры, согласно которым в 1931 году должно было быть коллективизировано не менее половины крестьянских хозяйств.