Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени

У меня были все основания для этого заявления. Союзный договор был в целом отработан. Наметились важнейшие и концептуально новые направления в работе над Федеративным договором. В частности, было достигнуто согласие в том, что это будет документ, определяющий разграничение полномочий между федеральными органами власти и органами власти субъектов Российской Федерации. Договорились о равноправии субъектов при сохранении их исходного статуса в виде республик, краев, областей, автономных образований в составе Российской Федерации. В сфере культурной политики Совет Национальностей подошел к рассмотрению нового блока проблем культурно-исторического и природного наследия, ибо Совет Республики предпочел заняться выработкой современной культурной политики. Большое внимание уделяла палата проблемам защиты прав, социального и духовного возрождения малочисленных народов. Исключительно важным направлением нашей работы стала реабилитация репрессированных и депортированных народов. Весной 1991 года был принят соответствующий Закон. Правда, проголосованный наспех, он, на мой взгляд, представлял собой голую декларацию. В дополнение к нему нужно было принять еще целый ряд законодательных актов, обеспечивающих его реализацию. Этого, к сожалению, сделано не было, и мы столкнулись с проблемой территориальных притязаний, которые практически полностью замкнулись на Северо-Кавказском регионе.

Моя позиция была однозначной: в сложившейся крайне опасной обстановке следует ввести мораторий на изменение границ. Такой закон был принят, но лишь в июне 1992 года.

Закон законом. Но территориальную реабилитацию можно и нужно осуществлять за счет договоренностей между сторонами. Именно такой вариант я и предлагал с самого начала, но, увы, он не был поддержан. Была принята такая редакция: «… после принятия ряда организационных мер…»

Забегая вперед, скажу, что меня, как Председателя Совета Национальностей, постоянно тревожила обостряющаяся обстановка на Северном Кавказе. Поэтому в мае 1992 года я обратился с письмом к Б. Н. Ельцину и Р. И. Хасбулатову. Приведу текст этого письма полностью.

Президенту Председателю Верховного Совета

Российской Федерации Российской Федерации

Б. Н. Ельцину Р. И. Хасбулатову

Обратиться к вам меня побуждает крайне тревожная обстановка, складывающаяся на Северном Кавказе. Не покидает ощущение, что у нас осталось слишком мало времени, чтобы предотвратить здесь многосторонний политический взрыв такой силы, который может превратить Северный Кавказ в одну из самых кровавых точек не только в России, но и в Европе в целом. Очень хотелось бы здесь ошибиться, однако объективный анализ ситуации настраивает именно на такой мрачный прогноз.

Прошел, как известно, ровно год после принятия Верховным Советом Российской Федерации Закона «О реабилитации репрессированных народов», затрагивающего в первую очередь народы этого региона, ибо фактически чуть ли не каждый из них в то или иное время стал жертвой – прямой или косвенной – насилия со стороны прежнего тоталитарного государства. Принятие Закона, восстанавливающего историческую справедливость, было необходимо, и Закон пробудил очень много надежд у этих народов. Но и немало тревог – у других, которые оказались не по своей воле на этой же территории.