Власть и страсть

— Откровенно говоря, я не хочу светиться в каких-либо списках, которые могут попасть в руки русской охранке. У меня в Баку семья, и у меня могут быть проблемы, если я решу навестить их. Я в нынешнем «непартийном» качестве могу принести пользу.

— М-да… может, ты и прав. Но твой земляк Иосиф Джугашвили так не думает…

— Странный тип…

— Да, несомненно, мне он тоже не нравится. Но он хорошо ориентируется в региональных вопросах.

— Он жил в Баку. Я не знаю, чем я ему не понравился. Может, он знает моего отца. Да, мой отец — богатый человек и не любит всяких революционеров. Очевидно, если он узнает о моих взглядах, то разбушуется. Но ко мне это никак не относится. Вот твой отец тоже не из бедных…

— Дело не в социальном положении. Нам помогают достаточно состоятельные люди. Ведь многие понимают, что в России необходимы радикальные перемены. Я думаю, что мои однопартийцы ждут от тебя выбора. Или этот твой мистический лидер со своими фантазиями о так называемой революции с воздуха, то есть создании воздушного флота с непонятными перспективами, что может занять пару десятков лет, или люди с вполне приземленными идеями о вооруженном восстании здесь на земле…

— …которую только что русские войска подавили в крови… И это не первая попытка. По истории нам известно, что переворот кучки заговорщиков, как было у декабристов, не получился. Террор народовольцев тоже был обречен на неудачу. Теперь вот народная революция подавлена.

— Русская революция была плохо подготовлена. Нужны средства, мобилизация и нужный момент.

— Не кажется ли, что и на это уйдет пара десятков лет? Ведь Россия так отстала…

— Возможно, но другого пути нет. В Европе социал-демократия увлекается идеями реформаторского подхода, как, например, здесь, в Германии, об этом говорит Эдвард Бернштейн. И, возможно, через двадцать лет в Германии что-то изменится, хотя вряд ли радикально. Мы говорим о классе эксплуататоров. Даже если представить, что Германия все дальше пойдет по пути конституционной монархии, как Британия, эксплуататоры свою власть не отдадут. России же в любом случае нужна революция! И у нас даже гораздо больше шансов поднять еще раз народ. Просто нельзя ограничиваться пределами Российской империи. Надо распространить ее на Европу — только так мы выживем.

— Может, стоит объединить все усилия? РСДРП, немецкой социал-демократии, австрийской, нашего, как вы отметили, фантастического движения? Одно могу сказать, что у нашего лидера есть деньги. И он их медленно и верно увеличивает.

— Да, деньги нам нужны. Нам многие помогают. Вот, например, американский промышленник Джозеф Фельс. Ладно, я похлопочу, чтобы тебя допустили в Лондон. Попрошу Троцкого, он к тебе хорошо относится. По крайней мере, у нас есть определенные схожие подходы с вашим лидером, я имею в виду идею перманентной революции.

Оказавшись на улице, Али вновь осмотрелся. Вроде тихо. Он прошел несколько улиц и зашел в пивной бар, однако не стал там сидеть, и почти сразу вышел. Вроде хвоста нет. Можно возвращаться в гостиницу. Жаль, что не удалось поговорить со Скобелевым более подробно. Но что поделать? Будет возможность позже.

«Стратегия Эмиля Рума гораздо эффективнее, — думал Али. — Все они, эти революционеры, будут умолять его помочь!» Но далее Али несколько с беспокойством подумал, что от лидера нет вестей. Так все же что произошло в Нанте? Обычно с ним кто-то выходил на связь.

Вечерний Берлин не собирался на покой. Али решил, что ему надо немного отвлечься. Его следующим направлением был известный «Линденказино», где он немного проиграл денег для удовольствия, а потом махнул в работающий ночью бар «Тони Грюнфельд», где хорошо напился, и его потянуло на «подвиги». Он подцепил проститутку, заплатил за всю ночь, но в гостиницу идти не стал. Али подумал, что поступает нехорошо по отношению к Фрейде, но ему не хотелось проводить время в одиночестве, так что в постель он с ней не ляжет, просто пообщается. Утро он встречал в «Кафе Стерн», где попросил крепкого кофе перед встречей с Парвусом.

Парвус оставался в очень фешенебельном для революционера доме. Али даже подумал, что, может, они найдут так гораздо легче общий язык — Эмиль Рум тоже жил в роскоши, и Али не осуждал это. Парвус действительно интересовался Эмилем Румом. Кроме того, он был осведомлен о нахождении в Берлине русских революционеров.

— Вы с Троцким общаетесь? — спросил Али.

— В целом могу сказать, что «да»… Видите ли, после клеветы и шума вокруг меня, устроенным неблагодарным Максимом Горьким, меня стали сторониться.

— Полагаю, что это неправда?

— Гм… если вы подозреваете меня в чем-то, то зачем пришли ко мне на встречу?

— Вы мне написали письмо.

— И все? Так сразу?

— Ну, у меня было мало времени рассуждать. Я Берлин скоро покину или, по крайней мере, планирую…

— В Лондон?

— Надеюсь. Вы тоже едете туда?