Власть и страсть

— Да, — несколько недовольно ответил Эмиль Рум. — Меня ваш помощник уже спрашивал подробно о моей биографии.

— Терпение, мы можем спрашивать сколько угодно, — спокойно ответил начальник отдела криминального расследования.

— Отца своего вы не знаете? — спросил Люк Аршамбо, пристально глядя на собеседника.

— Знаю, черт побери! — громко и раздраженно ответил Эмиль Рум, но через секунду успокоился. — Есть же документы…

— Вы сказали моему помощнику, что ваши документы были сделаны наспех для поездки за границу. То есть, ваша мать вас вывозила второпях… И Еленендорф просто указан… Вы даже не уверены, что родились именно там.

— Да, мою мать ожидала какая-та неприятность. Она мне детали не рассказывала, — уже спокойно и несколько задумчиво отвечал Эмиль Рум.

— Откуда такая фамилия? Отец указан тоже как «Эмиль Рум». Что это за имя? Он был немец?

— Нет, он был из местных. Но про происхождение своего имени и фамилии не знаю. Мать меня тоже назвала «Эмиль». Отец был убит еще до моего рождения.

— Ваша мать — немка?

— Да, была… Она умерла несколько лет назад.

— Да покоится она с миром… А зачем она, немка, решила приехать во Францию? Выбор странный…

— Она прибыла сюда еще до войны… — Эмиль имел в виду войну 1870 года, когда Германия разгромила Францию. — Мне было два или три года.

— Гм… Я хочу побольше знать о вас. Уверен, что эти сухие документы мало что говорят о вашей настоящей деятельности.

— Мне нечего скрывать. Я законопослушный гражданин Франции. И мне хочется знать, в свою очередь, зачем такой интерес к моей персоне? Я предполагаю, что есть определенные спекуляции по поводу моей причастности к событиям в Нанте. Какой-то там дирижабль и так далее. Да, фабрика принадлежит моему знакомому — там производились чистящие средства и куча разных вещей. У нас также был проект создания увеселительного заведения по мотивам произведений Жюля Верна. Как там оказался дирижабль — я не знаю. Что касается Лемера — то это был знакомый бизнесмен. Куда он исчез — я не знаю. Возможно, что он как-то связан с этим летательным аппаратом. Но я никак не связан…

— Не странно ли все это?

— Может быть.

— Вы этим сами не интересуетесь?

— Над Нантом пролетел дирижабль — что я могу поделать?

Аршамбо неторопливо отпил воду:

— Над небом Франции пролетел немецкий летательный аппарат… У нас много вопросов… Ваша мать была немкой…

— Я вырос во Франции и, как видите, в моей биографии есть все, что полагается иметь образованному французу. Сорбонна, работа, бизнес, связи… Зачем мне все это разрушать?

— Шпионы так и работают… Они обычно приличные люди на вид.

— Вам надо это доказать, а не разбрасываться обвинениями.

— Я хотел бы задать вопрос насчет проекта по продажи Эйфелевой башни. Вы представляли компаньонов из фирмы «Башня», которые оказались аферистами.

— Мое дело было организовать встречу с потенциальными инвесторами. Я сам не являюсь непосредственным участником этого дела, никаких документов не подписывал…

— Но вы, так сказать, лоббировали это дело перед некоторыми государственными чиновниками…

— …и депутатами парламента…

— Даже так?

— Я знаю многих людей. Например, мсье Дешампа…

Аршамбо внимательно посмотрел на Эмиля Рума и продолжил:

— И люди исчезли с деньгами, а все эта история оказалась обманом…

— Не с меня надо спрашивать, а с государственных чиновников и… депутатов.

— Должен вас огорчить, что, как лицу, которое может быть потенциально вовлечено в аферу, я имею право задавать вопросы сколько угодно, и даже, может, арестовать…

— Этим уже займется мой адвокат… Я не отвечаю за человеческую глупость и хитрость. Кто-то поверил в возможность обходным путем, через взятки, приобрести права на Эйфелеву башню. Не меня надо об этом спрашивать, тем более, я и сам являюсь жертвой обмана.

— То есть, вы опять ничего не знаете?

— Да.

— Мне придется вас еще несколько раз потревожить. Откровенно говоря, меня ваши ответы не удовлетворяют.

Когда в очередной раз Аршамбо и Роджер Кларк встретились, первый сообщил:

— Есть много чего темного вокруг Эмиля Рума. Но после дела Дрейфуса нам не нужна еще одна истерия вокруг немцев, не подкрепленная доказательствами. Я допрошу Эмиля Рума еще несколько раз. Нам нужны твердые доказательства перед тем, как начать дело против него, если все же он в чем-то замешан.

— Он выходец с Кавказа. Мать — немка, но отец из местных. Вряд ли в этом деле замешаны русские, — рассуждал далее Аршамбо. — Они без пяти минут наши союзники… Так, верно?

— Да, вряд ли. А может, это турки? Там на Кавказе живут тюркские народы.

— Не исключаю. Мать прибыла из России одна. Она была немкой, которая вышла замуж за местного, и ее изгнали из немецкой общины. Так, по крайней мере, говорит Эмиль Рум. Потом мужа, то есть отца Эмиля Рума, убили. Вообще, у него темное прошлое, и он сам мало что говорит. Мать привезла его маленьким, и поэтому он утверждает, что ничего не помнит. Странный выбор, конечно, для немки, приехать во Францию. Кто-то им помог…

— А что мать? Допросить нельзя?