Власть холодного железа

— Так как же дорожный посох очутился у тебя? Я всюду искал и не смог найти эту проклятую штуку. Где он был?

— В гостиной О'Доннелла, — ответила я. — Дядюшка Майк и Зи тоже его не заметили. — Должно быть, напиток подействовал. Я не смогла остановиться и сказала: — У некоторых старинных вещей есть своя воля.

— Как ты попала в гостиную О'Доннелла? У тебя друзья в полиции? Я думал, ты просто механик.

Я обдумала вопрос и ответила абсолютно правдиво. Как ответил бы малый народ. Я подняла палец, отвечая на первый вопрос.

— Я вошла. — Второй палец. — Да, у меня есть друг в полиции. — Третий палец. — Я очень хороший механик, хотя не такой хороший, как Зи.

— Я думал, Зи из малого народа. Как он может быть механиком?

— Его возлюбило холодное железо. — Если Тиму нужны сведения, может, я сумею его заболтать. — Такой термин мне нравится больше, чем «гремлин», потому что Зи не может быть гремлином: ведь это слово придумали только в прошлом столетии. А он гораздо старше. Я как-то нашла истории…

— Замолчи, — сказал он.

Я замолчала.

Он сердито посмотрел на меня.

— Пей еще. Два глотка.

Проклятье! Когда я опустила кубок, руки у меня звенели от магии малого народа, а губы онемели.

— Где посох? — спросил он.

Я вздохнула. Эта глупая палка всюду таскается за мной, даже если в комнате ее нет.

— Там, где хочет.

— Что?

— Вероятно, в моем офисе, — сказала я. Объявляется там, где я меньше всего ожидаю. Но потребность отвечать заставила меня снабдить Тима новой информацией. — Хотя лежал в моей машине. Сейчас его там нет. Дядюшка Майк его не забирал.

— Мерси, — сказал он. — Когда ты пришла сюда, что тебе больше всего хотелось бы утаить от меня?

Я обдумала вопрос. Вчера я очень опасалась его обидеть и даже сегодня, стоя на его пороге, я думала об этом. Я наклонилась вперед и негромко заговорила:

— Ты мне нисколько не интересен. Я не нахожу тебя ни сексуальным, ни красивым. Ты выглядишь как гик, помешанный на компьютерах, разбогатевший, но неумный.

Он вскочил, лицо его побледнело, потом покраснело от гнева.

— Прекрати! Прекрати!

Я замолчала и смотрела на него. Он еще мальчишка и считает себя умнее, чем есть на самом деле. Его гнев не испугал меня, не привел в ужас. Он видел это и еще больше сердился.

— Ты хотела знать, что было у О'Доннелла? Идем.

Я и так пошла бы, но он крепко схватил меня за руку и изо всех сил дернул. Я услышала треск, а мгновение спустя ощутила боль.

Он сломал мне запястье.

Он выволок меня за дверь, протащил через столовую в спальню. А когда бросил на кровать, я услышала, как лопнула еще одна кость. Боль отчасти прочистила мне голову, но боль была отчаянная.

Он раскрыл встроенный в шкаф большой развлекательный центр. Телевизора на полке не было. Я увидела две коробки от обуви на какой-то шкуре, похожей на шкуру яка, только серой.

Тим поставил коробки на пол, взял шкуру, встряхнул ее, и я увидела, что это плащ. Он набросил его на себя, плащ окутал его тело и исчез. Тим казался таким же, как раньше.

— Знаешь, что это?

Я знала, потому что прочла об этом в одолженной книге и потому что шкура пахла не яком, а лошадью.

— Это Шкура Друида, — сказала я, с трудом дыша сквозь зубы, чтобы не стонать. Ну, хоть не та рука, что я сломала прошлой зимой. — Друид был проклят и должен был принимать обличье лошади, но когда с него сдирали шкуру, он снова становился человеком. А лошадиная шкура что-то делает… — Я пыталась подобрать слова, потому что это было важно. — Мешает врагам найти его и причинить ему вред.

Я посмотрела на Тима и увидела, что он не хотел, чтобы я ему отвечала. Он хотел знать больше меня. Думаю, его вывели из себя мои слова о том, что не так уж он умен. Но часть меня хотела угодить ему, и по мере того как спадала боль, это навязанное стремление крепло.

— Ты гораздо сильнее, чем я думала, — сказала я, стараясь отвлечься от нового действия питья. Или, может, я сказала это, чтобы ему угодить.

Он смотрел на меня. Не могу сказать, нравилось ли ему услышанное. Наконец он закатал рукава рубашки и показал на обеих руках выше запястий серебряные браслеты.

— Наручи гигантской силы, — сказал он.

Я покачала головой.

— Это не наручи. Это браслеты. Наручи длиннее. Они использовались…

— Заткнись! — прохрипел он, закрыл шкаф и немного постоял спиной ко мне. Потом сказал: — Ты меня любишь. Ты считаешь, что не видела никого красивее меня.

Я боролась. Сражалась с его голосом так ожесточенно, как в жизни ни с чем не боролась.

Но как же трудно вести борьбу с собственным сердцем, особенно когда Тим так красив! До этого мгновения ни один мужчина не мог сравниться пленительной мужской красотой с Адамом, но его лицо и фигура бледнели рядом с Тимом.

Тим повернулся и посмотрел мне в глаза.

— Ты хочешь меня, — сказал он. — Хочешь больше, чем того урода-врача, с которым у тебя было свидание.

Конечно, хочу. Желание сделало мое тело гибким, и я слегка изогнула спину. Боль в руке — ничто по сравнению с желанием.