Власть коммуникации

Таким образом, по моему мнению, некоторые из наиболее влиятельных теорий власти, несмотря на теоретические и идеологические расхождения между ними, разделяют общий многомерный подход к анализу конструирования власти в обществе[2]: насилие, угроза обращения к нему, дисциплинарные дискурсы, угроза введения дисциплины, институционализация властных отношений как воспроизводимого доминирования и процесс легитимации, посредством которого ценности и правила принимаются субъектами референции, – все являются взаимодействующими элементами в процессе производства и воспроизводства властных отношений в социальных практиках и организационных формах.

Данный эклектичный взгляд на власть – полезный, будем надеяться, в качестве исследовательского инструмента за пределами его уровня абстракции – формулирует два понятия классического различения власти над и власти для, предложенного Толкоттом Парсонсом [Parsons, 1963] и развитого несколькими теоретиками, например, Герхардом Гёлером [Goehler, 2000] – различие транзитивной власти (власть над) и интранзитивной власти (власть для). Поскольку, если мы допустим, что все социальные структуры основаны на властных отношениях, укорененных в институтах и организациях [Lukes, 1974], то для социального актора следовать определенной стратегии для достижения некоторой цели, имея соответствующие права влиять на социальные процессы, с необходимостью означает вмешательство в совокупность отношений власти, которые определяют любой данный социальный процесс и условия достижения специфической цели. Полномочия социальных акторов не могут быть отделены от их полномочий, направленных против других социальных акторов, если только мы не примем наивный образ человеческого сообщества, живущего в согласии, нормативную утопию, опровергнутую историческим наблюдением [Tilly, 1990; 1993; Fernandez-Armesto, 2000]. Несмотря на то что, как писала Ханна Арендт [Arendt, 1958], власть сделать что-либо всегда есть власть сделать что-либо против кого-то или вопреки ценностям и интересам этого «кого-то», закрепленным в системах, которые управляют и организуют социальную жизнь. Как писал Майкл Манн во введении к своему историческому исследованию источников социальной власти, «в самом общем смысле власть представляет собой способность преследовать и достигать целей посредством влияния на свое окружение» [Mann, 1986, p. 6]. И после ссылки на различение Парсонсом дистрибутивной и коллективной власти он утверждает, что:

В большинстве социальных отношений оба аспекта власти, дистрибутивный и коллективный, эксплуататорский и функциональный, действуют одновременно и тесно связаны. В самом деле, отношение между ними носит диалектический характер. В погоне за своими целями люди вступают в кооперативные, коллективные властные отношения друг с другом. Но в процессе реализации коллективных целей устанавливается социальная организация и разделение труда… Несколько человек наверху могут держать массы внизу в повиновении, обеспечивая институционализацию их контроля в законах и нормах социальной группы, в которой те действуют [Mann, 1986, р. 6–7].