Власть меча

И он тут же увидел ответ на лице Манфреда.

– Что с ними случилось? – Отчаяние Лотара тяжело было видеть. – Они были моим наследством для тебя, всем, что я мог тебе оставить. Где они?

– Дядя Тромп… он нашел их четыре года назад. И сказал, что они – зло, деньги дьявола, и заставил меня их уничтожить.

– Уничтожить? – Лотар уставился на сына.

– Разбить их на наковальне кувалдой. Превратить в порошок, все до единого.

Тут Манфред увидел, как в отце вспыхнул прежний яростный дух. Лотар вскочил и принялся метаться по камере, бешено крича:

– Тромп Бирман, если бы я мог до тебя добраться! Ты всегда был упрямым лицемерным ханжой!..

Он умолк и снова сел рядом с сыном.

– Мани, но есть и другие. Ты помнишь… тот холм в пустыне? Я оставил их там для тебя. Ты должен туда вернуться.

Манфред отвернулся. Годы подряд он пытался изгнать из памяти это воспоминание. Это было зло, память о великом зле, связанном с ужасом, стыдом и горем… Он старался закрыть свой ум перед тем периодом своей жизни. Это было так давно, и он почти преуспел, но теперь при словах отца он снова ощутил в глубине горла отвратительный запах гангрены и увидел пакет с сокровищем, скользнувший в расщелину в граните.

– Я не помню дорогу туда, папа. Мне никогда ее не найти.

Лотар дернул его за рукав.

– Хендрик! – пробормотал он. – Темный Хендрик! Он знает… он тебя отведет.

– Хендрик… – Манфред моргнул.

Какое-то имя, наполовину забытое, кусочек его прошлого… и вдруг он разом, отчетливо вспомнил огромную лысую голову, черное пушечное ядро.

– Хендрик… – повторил он. – Но он исчез. Я не знаю, где он. Наверное, вернулся в пустыню. Мне никогда его не найти.

– Нет-нет, Мани! Хендрик здесь, где-то неподалеку от Витватерсранда. Он теперь большой человек, вождь своего народа.

– Откуда ты знаешь, папа?

– Сарафанное радио! Мы здесь слышим обо всем. Слухи приходят снаружи, разные люди их приносят, и послания тоже. И Хендрик прислал мне словечко. Он меня не забыл. Мы были боевыми товарищами. Мы вместе проскакали десять тысяч миль и сражались в сотне битв. Он прислал мне весточку, сообщил, где я могу его найти, если когда-либо выберусь из этих проклятых стен. – Лотар наклонился вперед и, обхватив руками голову сына, прижался губами к его уху, жарко шепча, а потом отодвинулся. – Ты должен найти его там. Он отведет тебя к тому гранитному холму у реки Окаванго, и… о, милостивый Господь, как бы мне хотелось очутиться там, чтобы снова скакать с вами по пустыне!

В замке звякнул ключ, и Лотар в отчаянии встряхнул руку сына:

– Обещай, что ты это сделаешь, Мани.

– Папа, эти камни – зло!

– Обещай, сын, обещай, что я не зря выдержал все эти годы в тюрьме. Обещай, что ты вернешься за камнями.

– Обещаю, папа, – прошептал Манфред в тот момент, когда в камеру вошел тюремщик.

– Время вышло. Мне очень жаль.

– Могу я завтра снова прийти повидать отца?

Тюремщик покачал головой:

– Только одно посещение в месяц.

– Я напишу тебе, папа. – Манфред повернулся, чтобы обнять Лотара. – Теперь я буду писать тебе каждую неделю.

Но Лотар кивнул без всякого выражения; его лицо замкнулось, глаза затуманились.

– Ja. Пиши мне иногда, – согласился он и потащился прочь из камеры.

Манфред смотрел на закрывшуюся зеленую дверь, пока надзиратель не коснулся его плеча:

– Идемте.

Манфред последовал за ним, обуреваемый смешанными чувствами. И только когда он вышел за ворота на солнечный свет и посмотрел на высокое синее африканское небо, о котором с такой тоской говорил его отец, одна из эмоций затмила все остальные.

Это была ярость, слепая безнадежная ярость, и она все нарастала в следующие дни, казалось достигнув наивысшей точки в тот момент, когда Манфред шел по проходу между скамьями, заполненными орущими зрителями, к ярко освещенному рингу, одетый в блестящий шелк, с алыми перчатками на руках и с жаждой убийства в сердце.

Сантэн проснулась раньше Блэйна; она жалела о каждой секунде, потраченной на сон. Снаружи было еще темно, потому что коттедж стоял близко к высокой горе с плоской вершиной, и та своей массой закрывала первые лучи рассвета, хотя в маленьком саду, обнесенном стеной, уже сонно чирикали и щебетали птицы. Сантэн распорядилась посадить вдоль стены текому и жимолость, чтобы привлечь пташек, а еще по ее приказу садовник ежедневно пополнял кормушки.

Сантэн потратила месяцы на то, чтобы найти идеальный коттедж. Он должен был располагаться в хорошо спрятанном месте, иметь крытую парковку для ее «даймлера» и новенького «бентли» Блэйна, потому что обе машины сразу привлекали внимание. Он должен был находиться в десяти минутах пешего хода от парламента и офиса Блэйна в одном из крыльев внушительного здания Герберта Бейкера, предназначенного для кабинета министров. Из него должен был открываться вид на гору, и стоять ему следовало на одной из узких улочек немодного пригорода, куда ни один из их друзей, деловых партнеров, парламентариев, врагов или представителей прессы никогда не вздумал бы забрести. Но прежде всего он должен был обладать особой атмосферой.