Власть мертвых

Важные знаменитости, улыбчивые консульские работники, деловитые мужчины в смокингах, неземные балерины, старухи в мехах, дважды, трижды отраженные зеркалами, обнимались, жали руки, восклицали нечто радостно-фальшивое, собирались в живописные группы, словно, не дожидаясь начала спектакля, собрались разыграть свое представление. Официанты разносили шампанское, Игорь выпил два бокала подряд. Он продолжал испытывать неловкость, но одновременно наблюдал и думал. Зачем Майкл, Азарий и все эти высокомерные богачи тратили деньги и время, собираясь здесь? Майкл любил музыку, но деньги он любил больше. Он не раз упоминал в разговорах, что не участвует в проектах с прибылью меньше сорока процентов и никогда не рискует своими вложениями. Вероятно, и Азарий занимался фестивалем балета не только для того, чтобы знакомиться с молодыми солистами.

Ответов на эти вопросы у Игоря не было, как не было и особой надежды на то, что Майкл что-то ему завещал. Он даже не решил, поедет ли с Азарием в гостиницу, чтобы узнать о распоряжениях Коваля, — по крайней мере, уж точно не будет ради этого с ним спать. Он чувствовал себя потерянным и одиноким, как на вокзале, и время от времени ловил цепкие взгляды пожилых мужчин и женщин, которые приглядывались к нему, как к забытому на перроне чемодану.

Роскошное убранство театрального зала, тяжелый бархат расшитого занавеса и вся атмосфера волнующего ожидания на время отвлекли его от тревожных мыслей. Он несколько раз бывал в опере с Майклом и чаще всего скучал, но сейчас невольно ощутил волшебное обаяние театра. Обрывки музыки из оркестровой ямы, шум голосов внизу, как ропот моря, колебания горячего воздуха, блеск украшений, запахи вина и духов от входящих в ложу женщин — обещание праздника невольно будоражило нервы.

— Игорь, дорогой мой, твое место здесь! — Азарий помахал ему программкой, показывая окружающим, что у потерянной вещи объявился новый хозяин.

— Стравинский — мой самый любимый композитор, — проворковала Джудит, неловко выворачивая спину, чтобы вновь взглянуть на Игоря и залиться краской.

— Композиторы с иудейской кровью лучше всего выражают русскую душу, — заявил глубокомысленно Азарий и перегнулся через кресло, чтобы повторить эти слова по-английски для Леона и Валери.

Чтобы не участвовать в их разговоре, Игорь пока не садился, а смотрел вниз, на музыкантов в оркестровой яме, на публику, которая рассаживалась в партере. Он пересчитал ряды, разобрал славянскую вязь на протянутом вдоль сцены полотнище: «Весна священная. Картины языческой Руси» — и вдруг заметил в дверях человека, удивительно похожего на Георгия Максимовича. Тот на секунду остановился, осматриваясь, и быстро прошел в левую часть зала, которая была не видна с места Игоря.

Вспоминая острый профиль и движения незнакомца, Игорь понял, что ошибся, соблазненный мимолетным сходством. Однако, слушая официальные речи итальянского директора фестиваля и русских партнеров, он никак не мог успокоить нервную тревогу, которая вскоре отозвалась в резких звуках музыки. Свет погас, на сцену вышли танцовщики и балерины в белых трусах поверх телесных трико, а он все пытался мысленно сравнить два отпечатка памяти, давнишний и сегодняшний. Музыка возбуждала его. Представляя лицо Георгия, его глаза, нос, насмешливую складку губ, в какой-то момент он начал уставать от собственных усилий, и тогда вместе с легким сквозняком между портьерами скользнула тень, и он явственно почувствовал, как Майкл Коваль встал за его спиной и положил невидимые руки на плечи.

После спектакля особые гости фестиваля, а среди них Азарий Маркович, Джудит и американские супруги, были приглашены на банкет в ресторан пятизвездочного отеля по соседству с театром. Во дворе старинного здания под полосатыми тентами разливали вино и коктейли, разносили блюда с закусками. Говорили речи, пару раз упомянули имя Майкла, и Азарий сказал подходящие к случаю высокопарные слова. Затем Оксана Вениаминовна, которая обхаживала Слезника и его богатых друзей, усадила их за круглый столик в углу террасы. Начали о балете: «Потрясающе. Смело. Неожиданно. Даже не представить, что хореограф из Молдавии».

— Он давно живет и работает в Берлине, — сообщил Азарий. — Я видел десятки постановок «Весны священной», начиная с Брониславы… Кстати, мальчиком я был с ней знаком, она работала до глубокой старости. Но поменять мужские и женские партии, кажется, никто не пробовал. Любопытное впечатление, особенно этот молодой солист.

Затем Оксана Вениаминовна попыталась перевести разговор на финансовые трудности и предстоящую ротацию оргкомитета фестиваля, но Азарий не поддержал тему. Он заявил, что никогда не говорит о бизнесе за едой, к тому же сейчас озабочен устройством запутанных дел покойного друга.

— Он оставил завещание? — с провинциальной прямотой спросила Чистякова.

— Да, он готовился к уходу, — сухо сообщил Азарий. — Кое-что достанется его племянникам, остальное друзьями и компаньонам. Определенную сумму он выделил для матери.

— Его мать еще жива? — удивилась Лида.