Власть, народ и институты

Итак, верховенство закона – это фундамент, как мы видим, для сильных инклюзивных институтов, в то время как пренебрежение законом со стороны властей (за редким исключением) является усилением для экстрактивных институтов (во всяком случае, до момента, когда народные массы начнут протестовать против произвола власти или против экстрактивности институтов: экономических, политических или и тех и других). Надлежит обратить внимание читателя на то, что в книге под властью и народом подразумевается большинство людей, относящихся к этим агентам. Безусловно, не весь народ рассматривает право и законодательство своей страны исключительно как благо или как зло, и не все власть имущие люди в государствах с экстрактивными институтами являются нигилистами в вопросах законодательства. Отношение может быть разным, но для формирования серьезного противовеса народа власти или власти закону необходима поддержка большинства (а в случае с властью – поддержка большинства наиболее влиятельных и авторитетных политиков). В данной теории гражданского детерминизма принципу большинства отведена, как бы тавтологически это ни звучало, большая роль, и во многих случаях слово «большинство» замалчивается, используется лишь слова «народ», «власть» и «армия», хотя и подразумевается не весь народ, не вся власть и не вся армия, а бОльшая их часть (однако принцип большинства не всегда уместен в контексте власти, так как здесь может иметь место «культ личности», один человек может решать многое самостоятельно, тем не менее, он все же нуждается в опоре из большинства членов политической и экономической элиты, поэтому лучше держать в уме принцип большинства и в таких случаях).

Следующим важным моментом, достойным внимание при выявлении причин глобального неравенства, является культура. Теория культурного детерминизма не принимается Аджемоглу и Робинсоном в книге «Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты», в качестве одного из примеров авторы берут Ногалес12: культура жителей мексиканского Ногалеса схожа с культурными установками американского Ногалеса, однако экономически мексиканский город сильно отстает от американского соседа. Безусловно, роль культуры всегда играла, играет и будет играть огромную роль в жизни социума, однако ее влияние на экономику я бы свел к следующем тезисам:

1) культура (а чаще всего ее религиозная составляющая) может быть импульсом в кратко- или (реже) среднесрочной перспективе и изменить отношение религиозных людей к мирской жизни, профессиональной деятельности и т.д., как это произошло в протестантских странах, ставших таковыми благодаря Реформации. Но этот импульс сходит на нет через несколько поколений, т.е. люди не действуют в профессиональной и экономической деятельности согласно религиозным установкам, а действуют согласно опыту, реалиям мира, принятым нормам (которые могут иметь религиозное происхождение, однако они претерпевают трансформации, подстраиваются под поставленные экономические цели). Вот что пишет в завершении работы «Протестантская этика и дух капитализма» Макс Вебер: «По мере того, как аскеза начала преобразовывать мир, оказывая на него все большее воздействие, внешние мирские блага все сильнее подчиняли себе людей и завоевали наконец такую власть, которой не знала вся предшествующая история человечества. В настоящее время дух аскезы – кто знает, навсегда ли? – ушел из этой мирской оболочки. Во всяком случае, победивший капитализм не нуждается более в подобной опоре с тех пор, как он покоится на механической основе»13. Культура с ослаблением этого импульса все сильнее отрывается от экономики. Запрещенное в исламе и христианстве и частично разрешенное в иудаизме («…с иноземца взыскивай, а что будет твоё у брата твоего, прости» (Втор. 15:3)) ростовщичество сейчас практикуется представителями не только иудаизма, но и остальных мировых религий.

2) Высокий уровень экономического развития свойственен не только протестантским странам (и немногим из протестантских стран он свойственен, так как, к примеру, в Гане 60 % протестантов, но страна слабо развита в экономическом плане), а если взять в качестве примера Китай, то, согласно Хантингтону14, конфуцианство сначала считалось причиной экономической отсталости Китая, тем не менее, уже меньше чем через 200 лет конфуцианство с его трудовой этикой, дисциплиной и т.п. уже называют, напротив, одной из причин успеха Китая. Более того, религиозные и другие культурные установки могут трактоваться в разных случаях по-разному, а иногда и вовсе быть подстроены под процессы модернизации, происходящие в стране.