Власть. Новый социальный анализ

Организации, отличные от государств, в основном подчиняются тем же законам, что мы рассматриваем, не считая того, что они не могут применять силу. Я не буду изучать те организации, что не дают особых возможностей для реализации импульсов власти, например клубы. Наиболее важны для нас политические партии, церкви и коммерческие корпорации. Большинство церквей стремятся стать всемирными, пусть даже на осуществление этой цели мало надежд; также большинство из них стремятся регулировать даже наиболее интимные аспекты жизни своих членов, в частности брак и обучение детей. Когда это было возможным, церкви присваивали себе функции государства, что мы видим на Тибете и в вотчине св. Петра, а также в той или иной степени во всех странах Западной Европы до Реформации. Властные импульсы церквей за некоторыми исключениями ограничивались лишь нехваткой возможностей и страхом восстания, принимающего форму ереси или раскола. Однако национализм во многих странах существенно ограничил их власть, перенеся на государство многие эмоции, которые ранее находили выражение в религии[33]. Сокращение силы религии является отчасти причиной, а отчасти следствием национализма и возросшей силы национальных государств.

Политические партии до относительно недавнего времени были слабо структурированными организациями, которые предпринимали лишь незначительные попытки контролировать поведение своих членов. В XIX веке члены английского парламента часто голосовали против лидеров своих партий, а потому результаты разногласий были гораздо менее предсказуемыми, чем сегодня. Уолпол, Норт и молодой Питт в определенной степени контролировали своих сторонников методами коррупции; но когда коррупция сократилась, а политика все еще оставалась аристократической, партийные лидеры не могли оказывать никакого реального влияния. Сегодня же, особенно в лейбористской партии, люди приносят клятву верности ортодоксии, причем нарушение этой клятвы обычно влечет как исключение из политической жизни, так и финансовые убытки. От членов партии требуется двоякая лояльность – лояльность программе, то есть лояльность в провозглашаемых мнениях; и лояльность лидерам, которая должна проявляться в каждодневной деятельности. Программа формулируется формально демократическими методами, но на самом деле ее в основном определяет небольшое число опытных игроков. Именно лидеры должны в своей парламентской или правительственной деятельности решить, попытаются ли они осуществить программу; если они принимают решение о том, что они не будут этого делать, обязанность их сторонников – поддержать своими голосами эту непоследовательность, на словах отрицая то, что она вообще имела место. Эта система дала лидерам власть, позволяющую пренебрегать рядовыми сторонниками и отстаивать реформы, не считая должным проводить их на практике.

Но хотя плотность организации значительно выросла во всех политических партиях, в демократически партиях она все еще гораздо меньше, чем у коммунистов, фашистов и нацистов. Последние в историческом и психологическом плане являются результатом развития не политической партии, но тайного общества. При автократическом правлении люди, стремящиеся к радикальным переменам, переходят к секретности, а когда они объединяются, страх предательства приводит к весьма строгой дисциплине. Вполне естественно требовать определенного образа жизни, выступающего защитой от шпионов. Риск, секретность, современные страдания и надежды на будущий триумф – все это производит едва ли не религиозную экзальтацию, привлекая тех, кому такое умонастроение особенно свойственно. Следовательно, в тайном революционном обществе, даже если его целью является анархизм, с высокой вероятностью возникает суровая деспотия, контроль, распространяющийся далеко за пределы того, что обычно считается политической деятельностью. После Наполеона Италия была наводнена тайными обществами, к которым некоторых влекла революционная практика, а других – криминальная. То же случилось в России с распространением терроризма. И русские коммунисты, и итальянские фашисты пропитались менталитетом тайного общества, и нацисты создали себя по их образцу. Когда их лидеры захватили правительство, они стали править государством в том же духе, в котором ранее они правили своими партиями. Теперь от их последователей по всему миру требуется повиновение ровно того же рода.