Власть. Новый социальный анализ

Рост размера экономических организаций навел Маркса на его представления о динамике власти. Многое из сказанного им по этому предмету оказалось истинным и применимым ко всем организациям, в которых может найти выражение стремление власти, а не только к тем, что имеют определенные экономические функции. В производстве тенденция заключалась в развитии трестов, которые по своему масштабу равны крупному государству и его сателлитам, хотя они и редко доходят до образования всемирных трестов, если не считать индустрии вооружений. Тарифы и колонии заставили фирмы вступить в тесные связи с государством. Чужеземное завоевание в экономической сфере стало зависеть от военной силы нации, которой принадлежит рассматриваемый трест; более оно не проводится, если не считать весьма ограниченных случаев, старыми методами исключительно деловой конкуренции. В Италии и Германии отношение между крупными фирмами и государством стало еще теснее и очевиднее, чем в демократических странах, но было бы ошибкой предполагать, что крупный бизнес при фашизме контролирует государство в большей мере, чем в Англии, Франции или Америке. Напротив, в Италии и Германии государство использовало боязнь коммунизма, чтобы поставить себя выше крупных фирм и выше всего остального. Например, в Италии вводятся весьма суровые налоги на капитал, тогда как гораздо более мягкая форма той же меры, предложенная британской Лейбористской партией, вызвала возмущение капиталистов, сумевших отстоять свои интересы.

Когда соединяются две организации с разными, но не несовместимыми целями, результат оказывается более сильным, чем у любой из прежних организаций или даже их суммы. До войны Великая северная железнодорожная компания связывала Лондон с Йорком, Северная восточная компания – Йорк с Ньюкаслом, а Северная британская – Ньюкасл с Эдинбургом; теперь же Лондонская северо-восточная железнодорожная компания (LNER) связывает все эти направления и является, очевидно, сильнее трех компаний, сложенных вместе. Точно так же появляется значительное преимущество, если вся сталелитейная промышленность от добычи руды до кораблестроения контролируется одной корпорацией. Отсюда естественная тенденция к объединению; и это относится не только к экономической сфере. Логичным результатом этого процесса является поглощение наиболее сильной организацией, которой обычно оказывается государство, всех остальных. Та же тенденция должна была бы со временем привести к созданию одного всемирного государства, если бы цели разных государств не были бы несовместимы. Если бы цель государств состояла в богатстве, здоровье, уме и счастье своих граждан, несовместимости бы не было; но поскольку такие цели – каждая по отдельности или все вместе – считаются менее важными, нежели национальная власть, цели различных государств вступают в конфликт и не могут быть достигнуты путем объединения. Соответственно, если появления всемирного государства и можно ожидать, то разве что вследствие завоевания всего мира каким-то одним национальным государством или же вследствие всеобщего обращения в некую стоящую над национализмом веру, каковой сначала социализм, а потом и коммунизм казался на своем раннем этапе.

Ограничение роста государств, связанное с национализмом, – наиболее важный пример ограничения, которое можно найти также в партийной политике и религии. Я в этой главе попытался рассматривать организации так, словно бы у них была жизнь, независимая от их цели. Я полагаю, важно отметить, что в определенной мере такое рассмотрение действительно возможно, но только в определенной мере. Затем следует рассмотреть страсть, которую пытается пробудить организация.