Власть нулей. Том 1

А с другой стороны, какой прок жаловаться, если многолетняя практика показала, что всё это бес-по-лез-но. Хоть башкой бейся об эту выбоину, а никто её заделывать не станет. Только если кура лапой на время чем-нибудь замажет, чуть ли не пластилином, а потом очень удивится, что это не помогло. Может быть, это какое-то профзаболевание наших чиновников и начальников, но они не понимают, когда им рассказываешь обо всех этих невозможных дорогах, протекающих крышах, неработающих канализациях. Они воспринимают эти рассказы, как фельетон. Им кажется, что если люди в гололёд падают и ломают кости, то делают они это от нечего делать. «А вы ходите по другим дорогам, – говорят они резонно, – там, где нет гололёда». Им кажется, что у людей есть хорошие и добротные дома, но они из вредности живут только в таких, где полы проваливаются, лестничные пролёты падают, крыша течёт. Ну, вот народ такой странный нашим правителям достался, с приветом! Они опять советуют: «А вы в других домах живите. Вы сами не хотите нормально жить». Но утверждать такое столь же абсурдно, как и полагать, будто бездомные спят на улице, потому что им это нравится.

В большинстве своём они сами когда-то жили в таких же домах, ходили по таким же дорогам. Они и убежали-то из своих деревень и посёлков, чтобы никогда этого ужаса больше не видеть! А человеческая психика так устроена, что старается забыть как можно скорей всё ужасное и шокирующее. Вот они и забывают. И перестают понимать, о чём идёт речь, когда им жалуются на какую-то хроническую неустроенность нашей страны, которая при этом тратит силы и ресурсы не на третьестепенные даже проблемы, а просто на чужие и чуждые своему народу.

К выбоине с ужасной ямой посередине постепенно привыкли. Привыкнуть ко всему можно. Даже к чему-нибудь ужасному и безобразному. Даже не привыкли, а как-то смирились, сжились, как с ужасными соседями, которые хоть и доставляют всем окружающим массу хлопот, но по закону тоже имеют право тут находиться. Выбоину одно время закрывали настилами из досок, но их быстро разворовывали под сенью ночи нуждающиеся в дровах обнищавшие слои населения. Тогда доски эти решили приколачивать к земле (!) какими-то гигантскими скобами. Много ещё чего над ней проделывали, колдовали, чуть ли не молились, чтоб она сама зарубцевалась! И это напоминало потуги какой-то барышни, которой дали задание выполнить мужскую работу. То есть получалось всё в том же нашем русском национальном стиле «как кура лапой».

Однажды выбоина исчезла. Как в сказке! Я рано утром на работу уехала, вечером приехала, а выбоины и нет. Народ стоит и в затылке чешет: куда же она подевалась? У трёх человек случился нервный срыв, некто пытался свести счёты с жизнью от такого потрясения. А дело в том, что на улице Грибоедова жил главный врач городской поликлиники, и вот приехали к нему коллеги из Франции, захотели посмотреть, как живёт рядовой русский врач, пусть и главный. Ну, не к больничной же санитарке иностранцев тащить! Не из «происков империализма», как сказали бы раньше, а из чисто человеческого любопытства приехали. Они ведь знают про нас гораздо меньше, чем мы про них – мы же про них иногда знаем даже больше, чем про самих себя. И ехать они к нему должны были мимо этой выбоины с гиблой ямой посередине. Это во всей нашей округе владельцы машин знали и помнили, что у перекрёстка надо сбавить скорость и аккуратно прижаться ближе к проезду на Загорскую. А во Франции-то об этом никто не знает! Местное начальство занервничало, доложило в Райцентр, оттуда сигнал пошёл ещё выше. Приехала современная техника, пять рабочих к ней, и через пару часов от выбоины остались одни воспоминания. Так деликатно её закатали в асфальт, что даже шва не нащупать. А ведь люди щупали, искали, никто не верил и не понимал, как можно было вот так просто и быстро, всего лишь за пару часов расправиться с этой многолетней проблемой, растянувшейся во времени на три десятка лет. Некоторые чувствительные граждане аж плакали. Рыдали и мать погибшего здесь пятилетнего ребёнка, и вдова угодившего в эту яму мужчины. Рыдали и не понимали: за что, за какие такие великие идеи столь ужасно погибли их близкие.

Особенно были рады автомобилисты, что хоть одной выбоиной на наших раздолбанных дорогах стало меньше. Вообще, местных автомобилистов, особенно таксистов, можно сравнить с сапёрами. Они вынуждены изучить наши дороги и улицы, как подробную карту, дабы знать и помнить даже в кромешной темноте, что вот тут надо сдать направо, а там ни в коем случае не тормозить, а вот ещё дальше метров через двести надо как раз сбросить газ и аккуратнейшим образом карабкаться в течение пяти минут по участку в двадцать метров длиной, так как унесли эти двадцать метров своей коварностью уже не одну жизнь.