Власть нулей. Том 2

После нескольких таких визитов соседей он стал включать музыку. Весёлую и громкую. От этого становилось ещё страшней, поэтому соседи уходили куда-нибудь в гости. Никто не мог понять, зачем этому сильному и красивому парню так мучить свою постаревшую раньше времени верную жену, которая его так отчаянно любит, что готова пойти за ним хоть на край света, хоть на таджикскую границу, хоть на Кавказ безо всяких раздумий.

Первой не выдержала Клара, как человек приезжий. Она оказалась не только первой, но и единственной, кто решился пожаловаться в милицию на такие безобразия. Остальные в большинстве своём пожали плечами, не усмотрев в этом никаких безобразий. Включая саму милицию: «Подумаешь, муж с женой разговаривает. Не наше дело». Неугомонная Клара Бенедиктовна, решила пожаловаться работодателю Бубликова, самому Авторитету. Она рассудила здраво, что он ей по любому ничего не сделает. Расчёт оказался точным: с пенсионерками Авторитет не воевал.

Она застала его в Доме Быта в отделе ритуальных услуг за странным занятием: он копошился в швейной машинке бабки Евдокимовны, которая стояла тут же и трепала его по ершистому загривку:

– Костик, отремонтируй, сделай милость. Мне же её Митенька мой покойный с фронта привёз из Австрии после ранения. Трофей!

– Вижу, что трофей, – проворчал Авторитет. – Тут шпулька полетела, а сейчас таких не делают. Легче полностью новый агрегат купить. Давай тебе с электрическим приводом справим, а?

– Да боюсь я этих ляктрических! И сам знаешь, какие перебои у нас с ляктричеством-то.

– Знаю, – кивнул он. – Я всё знаю. Ладно, найду я тебе шпульку, у меня где-то в гараже такой же хлам валялся. Я сегодня добрый, пользуйтесь… Вам что, Клара Бенедиктовна, похоронить кого желаете? – удивил он незваную гостью, что знает, как её зовут, хотя он, кажется, знал паспортные данные практически всех жителей своего города.

– Я соседка Вашего водителя Бубликова, – сказала Клара Бенедиктовна, когда Евдокимовна ушла.

– Что, хамит?

– Не то слово! Меня крысой тыловой зовёт и переселенкой.

– Вот свинья какая, – вздохнул Авторитет, убирая машинку под стол. – Мне на него многие жалуются. Я удивляюсь, как он ещё со мной-то здороваться не брезгует.

– Его хамство можно пережить. Хуже всего, что он жену бьёт так, что стены в подъезде трещат.

– Да, не рассчитан отечественный жилой фонд на такие забавы.

– Но почему у нас так?

– Не знаю, – ответил он и подпёр щеку кулаком. – Давайте думать вместе.

– Кому ни скажешь об этом, все шутят, посмеиваются, включая милицию. А что хорошего, когда женщине рёбра ломают на глазах у детей? И кто? Собственный отец. Кем дети вырастут? Это же не умещается в сознании ребёнка, когда два самых близких человека так воюют. Некоторые ноют, что сейчас жизнь тяжёлая, вот люди и слетают с катушек, но если они и без того трудно живут, надо бы друг друга поддерживать, а они наоборот своих же близких мучают…

– Кто это трудно живёт? Бубликов? Он очень хорошую зарплату получает, а что жену бьёт, так скурвился мужик. Пора ему расчёт дать… Я же говорю, некого стало брать на работу: только вылезут в люди, получат на руки больше тысячи у.е., сразу башню напрочь сносит. Почему-то сразу именно самых близких начинают опускать.

– Знаете, я большую часть жизни в Прибалтике прожила, там сейчас очень непросто, много враждебности, но она к чужим. А здесь я заметила, что между своими какая-то чудовищная ненависть. Вот почему так?

– Потому что мы бедная страна. А бедные люди друг друга ненавидят, им в одной очереди за дефицитом приходится толкаться, тесную жилплощадь делить, на прожиточный минимум всей семьёй жить. Люди как конкуренты друг другу по жизни становятся, особенно мужья и жёны. Нет, мы в самом деле нищая нация, если откинуть глупую спесь и взглянуть на жизнь трезво и серьёзно. Мы в своём роде уникальная страна: нам удалось создать имидж богатейшего государства мира при отвратительном уровне жизни зашоренного вымирающего населения. Рядовой россиянин не может с получки купить даже такую ерунду, как утюг или пылесос, и постоянно берёт в долг – это крайне бедные люди. По полвека вкалывают на фабриках и заводах, но ничего не зарабатывают. Мебель покупают один раз и на всю жизнь. Как после свадьбы впёрли сервант, так он и стоит до правнуков. Мебельная фабрика загибается, сбыта нет, никому ничего не надо, денег ни у кого нет, только картошка с капустой на обмен. Как определяется богатая страна? По зажиточному коренному населению. Где оно у нас?

– Причём здесь бедность?

– Постараюсь объяснить. Я когда-то был рядовым советским гражданином и вкалывал на промышленном предприятии в Ленинграде. Там работал дед восьмидесяти семи лет, котлы чистил. Воевал, был в плену, потом в сталинских концлагерях за попадание в немецкий плен «вину искупал» – всё, как положено. Работать начал ещё подростком при царе-батюшке. Трудовой стаж – семьдесят пять лет.

– Ого! – присвистнула Клара Бенедиктовна.