Власть нулей. Том 2

– Кому он нужен, такой неаппетитный? Так мир устроен: мужик сказал – бабы отвечают. За всё, что он наплёл. Да он особо и не переживал, новую жену себе быстро нашёл, сокурсницу своей дочки. Сейчас заседает в каком-то департаменте промышленности, цветёт и пахнет. Видел тут его интервью в центральной газете, сетует, что современная молодёжь не идёт на заводы и фабрики, чтобы на этих горе-промышленников работать, которые сначала всё развалили, а теперь не знают, как хотя бы часть уничтоженных предприятий восстановить и заставить работать. Деньги-то от развала они давно проели, а нового дохода нет. Но тогда многим работягам его слова запали в душу, у некоторых грудь аж колесом выкатилась: «Да нешта мы не гегемон? Нешта мы позволим подлому бабью собой помыкать». Некоторые своих жён поколотили, другие были в замешательстве, чью сторону принять. При таком несуразном ведении дел в государстве образуется некое противостояние власти и семьи. Власть сильнее, поэтому она перетягивает слабое мышление раба на свою сторону. Он с одной женой пробует жить – ни хрена не получается. Вроде, работает без продыху, а из нищеты никак не вырваться. Она под него подстраивается, изображает «понимающую», но в конце концов ей надоедает кривляться ради жизни в каморке с клопами и соседями-алкоголиками за фанерной перегородкой. Он другую находит, но и с ней ничего не выходит. Он бы и с третьей решился, но у него жизнь заканчивается. На том весь расчёт и держится, что жизнь конечна. Один раб в могилу сходит, другой ему на смену приходит, и у него тоже не получается существовать на копейки. Ему говорят, что у него жена «неправильная», слишком хорошо жить хочет, а в великой державе так не принято: «Закатай ей в ухо, чтоб своё место знала! Не ценит, курва, с каким мировым мужиком живёт – за копейки и пашет, и сеет, и жнёт! Где ещё такого дурака найдёшь…». Он ей навалял в сердцах, убил ненароком или она сама ушла, он с другой пробует жизнь построить – та же картина. Ему говорят: «Ай, все бабы таковы! Им, проституткам, только деньги подавай». Бабы между собой тоже судачат: «Ой, эти мужики все придурки. Килограмм колбасы сожрёт за один присест, кастрюльку борща навернёт, штаны новые порвёт – не успеешь купить, всё горит на нём! И при этом недоумевает: опять ты мои деньги куда-то растратила! Можно подумать, что я свою зарплату в огороде закапываю. Да я три зарплаты вкладываю, а он думает, я ему обеды из воздуха варю. Даже не знает, что его копеек и на колбасу не хватило бы, а ещё месяц семью кормить надо до получки». Так друг друга и пилят, стареют и дурнеют раньше времени. Друг на друга посмотрят: «Бр-р, глаза бы мои тебя не видели! Все беды на свете от тебя». Она расстроена, что видит его, он готов ослепнуть, чтоб невидеть её. Облезлые мужья с пивным пузом и мешками под глазами с тоской пялятся по телику на холёных певичек, у которых на одного парикмахера в день тысяча баксов уходит, а он за месяц в двадцать раз меньше зарабатывает. Их жёны, оплывшие и неухоженные тётки, едут спозаранку на работу в грязной и холодной электричке, зачитываясь романами, написанными другими такими же тётками о благородных рыцарях, готовых ради бабы даже с дивана встать. Глаза оторвёт от романа, а вместо мужика напротив сидит какое-то угрюмое чудовище: «Ну, для кого тут быть прекрасной дамой?». Он точно так же обзовёт её про себя бегемотом и продолжит мусолить журнал с голыми бабами из разряда «око видит, да зуб неймёт», сокрушаясь, пойдёт ли Шэрон Стоун жить к нему в коммуналку, с его мамой и бабушкой на шести аршинах топтаться, штопать ему заношенные носки и чистить гнилую картошку. Или лучше Памелу Андерсон к этому делу подключить?

– Ха-ха-ха! Но для чего такая идеология нужна?