Власть. Распри. Подоплека

Ох уж это извечно русское — что подумают о нас за границей? Слава Богу, понемногу начинаем избавляться от своего комплекса неполноценности. Сегодня уже нас не шокирует поведение высших должностных лиц, которые, находясь в той же Америке, не ботинком по столу стучат, а ходят на виду у встречающих справить малую нужду за колесо самолета, и будучи в веселом настроении в ихних Европах, и «Калинку» сбацать могут прямо на асфальте, и чужеземным оркестром подирижировать. И никого это не смущает, никто не испытывает дискомфорта. А тогда…

Кстати, как восприняли в мире эксцентричный поступок советского руководителя? По воспоминаниям западных дипломатов, он не противоречил протоколу ООН. Многие хохотали, а Генеральный секретарь Хаммаршельд, несмотря на жесткую и во многом несправедливую и даже в чем-то обидную критику в свой адрес со стороны Хрущева, даже не сделал ему замечания, хотя отличался строгостью контроля за соблюдением всех правил поведения в соответствии с Уставом ООН. Никаких финансовых санкций к возмутителю классического парламентаризма не применялось, но, несмотря на очевидную вздорность этого слуха, он стабильно держится вот уже много лет.

Безусловно, не все иностранные политики аплодировали Хрущеву. В своих надиктовках Никита Сергеевич вспоминал, например, что Джавахарлал Неру сделал ему деликатное замечание о нежелательности подобных методов. Но Неру — «нейтралист», рассуждал Хрущев, и поэтому занимал позицию между социалистическими и капиталистическими странами. И совсем другое — классовая, пролетарская дипломатия. Никита Сергеевич считал, что представители рабочего класса отнюдь не обязаны применять те же дипломатические методы, что и представители буржуазии. Не без юмора он рассказывал, что Бадаев, член большевистской фракции в дореволюционной Думе, специально учился у мальчишек свистеть — в Думе все большевики освистывали неугодных ораторов, да так, что их речи практически невозможно было услышать.

Что касается простых американцев, то Бурлацкий приводит рассказ своего друга американского профессора Джима Блайта, который спросил у своего отца-фермера: кто такой Хрущев?

— Как же, хорошо помню, — ответил простой фермер, — это тот самый человек, который стучал ботинком в Организации Объединенных Наций, да еще учил наших фермеров, как им сажать кукурузу.

Наверное, это родовой признак российских правителей — поучать несмышленых иностранцев. Вот и первый российский президент, будучи в апреле 1996 года в Южной Корее, показывал на пальцах корейским инженерам, сколько плат одновременно должен делать заводской автомат. Пять, настаивал он, а не одну, как у вас. Корейцы вежливо улыбались.

Предпринимались ли попытки объяснить своим соотечественникам, что все-таки произошло в ООН? Публично и для широких масс, увы, только в горбачевские времена, когда официальная пропаганда начала обелять Хрущева, называя его предвестником перестройки и реформ. При Брежневе в основном циркулировали осуждающие слухи, и, судя по всему, официальные власти не стремились пресечь их, даже наоборот.

При Горбачеве одним из первых приоткрыл завесу над подоплекой странного поступка Хрущева его зять Аджубей. Он вспомнил любопытный эпизод: когда вслед за «венгерским вопросом» в ООН стал обсуждаться «алжирский», французы чинно покинули зал. Кто-то спросил, отчего уходят. Не без французской учтивости они ответили: «Идем в магазин покупать горнолыжные ботинки». По словам Сергея, сына Хрущева, Никита Сергеевич не видел ничего необычного в этой акции. Он считал, что в Америке с ее шумными, грубыми нравами, где запросто могут освистать любого певца или политика, такие формы протеста вполне нормальны. Однако недовольная новатором Хрущевым ортодоксальная партгосноменклатура истолковала этот поступок как дискредитирующий Советский Союз.

При жизни Хрущева была предпринята одна-единственная попытка лишить слухи питательной среды, дать объяснение того, что произошло в Нью-Йорке. В стенографическом отчете XXII съезда (1961) удалось обнаружить выступление Аджубея, подробно осветившего этот эпизод. Но — только для делегатов съезда. Аджубей начал с того, что правящие круги США привыкли рассматривать ООН как свою вотчину. Советская делегация, по его словам, развеяла царившую там тошнотворную атмосферу парадности, мертвящей скуки и твердо дала понять западным политикам, что им не удастся там вечно командовать.

— Может быть, это и шокировало дипломатических дам западного мира, — сказал Аджубей, — но просто здорово было, когда товарищ Хрущев однажды, во время одной из провокационных речей, которую произносил западный дипломат, снял ботинок и начал стучать им по столу.

В этом месте стенограмма зафиксировала бурные аплодисменты и смех.