Власть шпаги

Бросив якорь у излучины, «Святой Александр» почти совсем слился с окружающей местностью — низкий его корпус ничем не выделялся на фоне густых зарослей ракиты, ивы и вербы, мачты же затерялись среди строевых сосен, росших чуть выше, за черноталом.

Используя шлюпки, организовали выгрузку, быстро переместив добро в укромное место — в расположенный неподалеку овражек, заросший мелкими колючими елками и можжевельником. В лесу уже сделалось темновато, ватажники царапали руки, ругались… привлекая к себе излишнее внимание чужих… вернее сказать, местных — невские берега в те времена пустынными вовсе не были, хватало дворянских и купеческих усадеб, финских мыз, деревень…

— Ах, ты ж, ититна мать! — заковыристо выругался детинушка Ровинь, случайно уронив себе на ноги увесистый оловянный слиток.

Выругался так, что дремавшие на ветках птицы разом взлетели, закружили, заполошно хлопая крыльями и недовольно крича.

* * *

— Слышишь? — пробираясь по узкой рыбачьей тропинке, вьющейся среди смородиновых кустов, вдруг насторожился круглоголовый парень с усыпанным веснушками лицом и рыжею шевелюрой. — Слышишь, Хейкки? Птицы кричат.

— И что с того? — белобрысый Хейкки — покруглее, пошире в плечах и, кажется, чуть постарше — скептически хмыкнул. — Подумаешь, птицы. Они ведь все время кричат. Вот еще сказал — птицы…

— Да нет, не все время… — рыжий упрямо набычился. — Ведь вот когда мы шли — не кричали же! А теперь? Словно их кто встревожил, ага.

— Все тебе, Урхо, не так! — хмыкнул Хейкки. — То рыба мелкая, то, вишь ты, птицы… Лодку-то нашу не украли там?

— Не… Не украли… — дойдя до конца тропы, Урхо как раз и пошарил в камышах, да, ухватившись за веревку, подтащил ближе к берегу узкий рыбацкий челнок-долбленку. Как раз на двоих, ну, и еще для сетей да улова местечко останется.

— Ну, слава святой Катерине! Хоть что-то сладилось… — белобрысый махнул рукой и задумчиво покачал головою. — Эх, маловато нынче рыбы-то. Стыдно домой возвращаться.

— Это ты о чем? — моргнув, насторожился Урхо.

Его напарник лишь хмыкнул:

— Ты ж знаешь, о чем. К Майноле поплывем да сетки проверим.

— Но это ж…

— А нечего ротозейничать!

— А ежели попадемся?! Утопят! Майнольские такие, с них станется.

— Боишься? — с усмешкой подначил приятеля Хейкки. — А с таким уловом зазнобушке своей показаться на глаза не боишься? Что скажет старик Лехтикайнен? Что голову-то повесил, а?

Рыжий махнул рукой:

— Ничего хорошего он не скажет.

— Вот! — Хейкки со всей возможной важностью поднял вверх указательный палец. — И я о том. Да мы, Урхо, друг, быстро. Только глянем…

В стороне — где-то неподалеку — вновь заволновались, закричали птицы — на этот раз утки закрякали.

— Утки! — рыжий покусал губу. — С чего бы им? Ночью-то…

— Знать, спугнул кто-то!

— О! Я и говорю — спугнул. Глянем?

— Глянем, — согласно кивнул Хейкки.

Парни переглянулись и, вытащив из-за поясов ножи, нырнули в лесную чащу. Обоим хотелось знать — кто это тут по ночам ошивается? Может, конечно, и майнильские — но им-то ночью зачем? Тогда, выходит, чужаки! И тут уж нужно было разведать, установить поточнее — кто да зачем явился? Может быть, сборщики податей в неурочное время нагрянули? Именем его величества короля Карла Густава.

— Думаешь, мытари? — продираясь сквозь заросли малины, шепотом пытал сотоварища Урхо.

— А что гадать-то? — резонно отозвался тот. — Сейчас вот подберемся поближе да поглядим.

— Верно! Только — тсс. Осторожней надо.

— Кто бы говорил…

* * *

— У меня такое чувство, будто б нас кто-то разглядывает! — выпив, Петруша Волк с подозрением покосился на видневшийся на том берегу протоки ельник. — Словно бы таится там кто-то… Вот бы из пищали туда выпалить! Иль хотя б из пистоля. Не! Пистоль — не дострелит.

— С ума сошел — выпалить?! — хмыкнул Бутурлин, пересаживаясь поближе к огню.

Да, собственно говоря, уже и огня-то никакого и не осталось, так, алели, догорая, угли — шаяли.

Верзилушка вновь потянулся к баклажке:

— Да понимаю, что нельзя. Так, шучу… А рейнское вино — доброе!

— Кто бы спорил, — согласился Никита Петрович. — Вот что, Петр. Мы ныне дело важное начали — так что выпить есть повод. С почином!

— С почином! — здоровяк охотно плеснул вина по подставленным кружкам и, глянув на прикорнувших неподалеку ребят — Игнатку с Ленькой, — невольно осклабился. — От, молодежь. Спят себе! И ни о чем душа не болит.

— У меня зато болит, — поставив опустевшую кружку наземь, во мхи, лоцман поднялся на ноги и потянулся. — Завтра в Ниен отправимся.

— В Ниен? — сразу не поняв, возмущенно дернулся детина. — На шняве?!

Бутурлин со смехом помахал рукой у виска:

— Ну, ты уж совсем…

— Понимаю, — тут же спохватился Петруша. — Дурень! Так ты ж, господин капитан, скажи, объясни толком.

— Я и объясняю… А ты слушай! Да тут и объяснять-то нечего.