Власть в Древней Руси. X–XIII века

В заключение несколько слов о политическом статусе русских посадников. Из имеющихся свидетельств следует, что это были государственные чиновники, являвшиеся своеобразным продолжением княжеской власти на местах. Посажение их в той или иной волости должно было свидетельствовать о распространении на нее юрисдикции князей, получивших новое владение в дар или обретших его посредством захвата. Судя по тому, что летописи практически не сохранили имена посадников,[423] последние не принадлежали к числу ближайшего княжеского окружения, как воеводы или тысяцкие и, тем более, не были известными представителями городских общин.

По мнению С. В. Юшкова, посадники проявляли тенденцию превратить свою должность в наследственную и сделаться типичными феодалами, закабаляя подвластное им население и преобразуя дань в феодальную ренту.[424] На каком летописном материале историку удалось обнаружить такую тенденцию посадников, неизвестно. Даже если она у них и была, реализовать ее было практически невозможно. Особенно учитывая временный статус посадников, сменявшихся при каждой смене княжеской власти. Письменные источники не знают ни одного случая, когда бы розданные князьями городские волости посадникам превратились в их наследственные вотчины.

Посадники, как и другие представители княжеской администрации, получали от своих князей земельные наделы, которые, судя по летописным известиям, никогда не равнялись той волости, которой они временно управляли. За верную службу князю они жаловались селами «с людьми и з данью». И только об этом говорит летопись. Она не знает боярских городов, но зато содержит сообщения о боярских селах и имениях. Такие, в частности, имеются в статьях 1146 и 1150 гг. Ипатьевской летописи, 1177 г. Лаврентьевской. В статье 1209 г. Суздальской летописи, в рассказе о новгородском мятеже против посадника Дмитра, говорится о разграблении его сел. «И створиша Новгородци вече на посадника Дмитра и дворъ его и села пограбиша».[425]

Есть основания полагать, что села боярам передавались не просто во владение, но в собственность. Подтверждением этому может быть Рукописание волынского князя Владимира Васильковича, в котором указаны владения переданные им жене. Среди них значится и село Березовичи, купленное князем у некоего Давыдовича Фодорка. «А село есмь купилъ Березовичѣ у Рьевича у Давыдовича Фодорка, а далъ есмь на немь 50 гривенъ кунъ, 5 локотъ скорлата, да бронѣ дощатые».[426] В статье 1186 г. Лаврентьевской летописи говорится о разграблении имений бояр рязанского князя Всеволода Глебовича. «А что дружины Всеволожи, повязаша всѣхъ жену же его и з дѣтми, а свою ятровь ведоша в Рязань, и бояр его, и именье их розоимаша».[427]

Глава 7 Вече

Вечу посвящено большое число исследований. О нем писали и спорили уже первые отечественные историографы. Привлекала эта тема и зарубежных историков, уделивших ей не только попутное, но и специальное внимание. Не исчез интерес к вечу и в наше время, о чем свидетельствуют новые публикации.

За время обращения к вечу в историографии определилось три основных взгляда на его социальную природу. Согласно первому — вече являлось народным собранием, отражавшим политический суверенитет городской общины, согласно второму — являлось органом феодального управления, согласно третьему — вообще не было политическим институтом, а только понятием. Разноречивые мнения высказаны также относительно хронологии этого явления, его компетенции, характера деятельности и др.

Наиболее яркими сторонниками народоправного содержания вечевых городских собраний были В. О. Ключевский, В. И. Сергеевич, М. Д. Довнар-Запольский, А. И. Линниченко и другие. В. О. Ключевский считал вече политической силой городской общины, имевшей решительный перевес над князем. В каждой области, согласно ему, стали друг против друга две соперничавшие власти — вече и князь. Вечевые постановления старших волостных городов имели обязательную силу для его пригородов, как приговоры верховной законодательной власти в области.[428]

М. Д. Довнар-Запольскому вече представлялось «всенародной сходкой в буквальном смысле этого слова». Всякий свободный житель данного города и даже земли имел право принимать в нем участие. Что касается компетенции веча избирать князей, то, согласно историку, в Древней Руси княжеские столы редко занимались вопреки народной воле. Определяя круг вопросов, подлежащих решению веча, он относил к их числу в первую очередь вопросы войны и мира. Что касается внутреннего управления, то вече хоть и имело на него сильное влияние, однако вмешивалось редко, представляя главную роль избранному им князю.