Властелин Безмолвного Королевства

Артесипейские язычники пробудили гораздо больше темных духов, чем собирались. Когда призраки Тени, Бестии или Черенка возвращались в обычный мир и в достаточной степени набирались сил, они начинали созывать собственных подручных. Теперь дюжины созданий Ночи разгуливали по пустынным краям – даже слабые и слепые, они могли полакомиться неосторожным путником.

На некоторое время они задержались в Кастрересоне, чтобы брат Свечка мог отдохнуть и набраться сил. Правда, продлилось это дольше, чем он рассчитывал. Монах хотел отправить весточку в Антье, но Сочия и слышать об этом не желала – хотела устроить графу Реймону сюрприз. Свечка надеялся, что сюрприз не ожидает ее саму.

Совершенный мечтал вернуть Сочию родне и сложить с себя обязанности. Так он наконец освободится и займется врачеванием и очищением собственной души.

Казалось, они застряли в Кастрересоне на веки вечные. Когда брат Свечка уже собрался продолжить путь, он вдруг заболел. Потом за стенами стало так опасно, что совет запретил кому бы то ни было покидать город, пока патрульные отряды не разберутся с угрозой. Даже несмотря на беспорядки, новости доходили исправно. После того что Регард и его полководцы пережили в Диреции, воевать они наотрез отказывались и хотели только одного – поскорее добраться домой.

Так что в конце концов монах и его подопечная снова пустились в путь.

– Думаю, Регарда дома в Салпено ожидает хорошая взбучка, – заметил Свечка.

– Или наоборот – взбучка ждет его мать. Он же теперь закаленный в боях воин. Может, у него и хребет нарос.

Сочия переоделась в юношу. Они всегда так странствовали – гораздо безопаснее.

На мейсальского пилигрима и его ученика поднял бы руку только безумец. У совершенных денег не водилось. А у их учеников и подавно.

Уже потом странники узнали, что некоторые арнгендцы все же задержались в Коннеке – мародерствовали и убивали, не делая различий между еретиками, неверными и чалдарянами разных мастей, просто брали то, что еще осталось от набегов предыдущих захватчиков и вероломных соседей. За́мков им захватить удалось мало, да и побоища не получилось. Но уж друзей арнгнендцы точно себе не нажили.

Когда на горизонте появился Антье, Свечка с Сочией встретили перепуганного путника, который пересказал им жуткие, по его мнению, новости. Новый патриарх Бонифаций VII собрался снова послать в Коннек своего главнокомандующего. На этот раз войско будет не такое большое, но зато в нем сплошь опытные вояки.

Антье уже начал готовиться к очередной осаде.

– Что это делается? – мрачно сказала Сочия. – В прошлом году урожая почти не было. А в этом опять, значит, война и зерна снова не будет?

– Патриарх теперь другой, – ответил брат Свечка, который слушал путника гораздо внимательнее, чем она. – Это уже не Безупречный с его безумствами. Думаю, этот действительно хочет очистить наш край от распоясавшихся Орудий.

– Это тот самый, который объявил, что намерен покончить с бесчинствами Конгрегации? И что? Что-то изменилось к лучшему?

Изменилось, но Сочии это объяснять бесполезно – все равно слушать не будет. Идти еще столько миль, а старые кости так болят. Свечка подумал: а не удалиться ли ему окончательно от дел? Может, стоит не просто отдохнуть в монастыре и восстановить душевное спокойствие? Бывало, что совершенные отстранялись от мира: обычно они уходили в одну из крепостей в горном краю, между Коннеком и Дирецией. Там даже ярые епископальные чалдаряне презирали Брот и теплее относились к своим ближним.

Позабыв вдруг о своем упрямстве, Сочия обеспокоенно спросила:

– С вами все хорошо?

– Все хорошо, дитя мое. Просто возраст дает о себе знать.

Девушка окинула его подозрительным взглядом. Слишком долго они уже путешествовали вместе, и Сочия понимала, что совершенный постепенно слабеет.

– Я просто устал.

Но Свечка чувствовал приближение страха. Даже его железная воля не могла заставить старика шагать так же быстро, как он шагал еще прошлым летом. Видимо, сдавать монах начал после того жуткого бегства из Кастрересона в Каурен. Да и тоскливая зимовка в Корпсьоре здоровья ему не прибавила.

Монах презирал себя за слабость – не за физическую, нет. Каждый, кому посчастливилось дожить до преклонных лет, слабеет. Он клял себя за тот страх, который просачивался в душу сквозь заслон веры. Смерти не следует бояться. Смерть – это не мерзкий воскресший призрак в ночи. Смерть – это дверь к свету.

– Я должен снова вернуться на свой путь.

Сочия поняла его, хотя ее собственная вера не была так сильна.

Кто-то из проезжавших на восток всадников, видимо, узнал брата Свечку. Сочии не удалось сделать сюрприз. Когда они спускались с последнего холма, ворота Антье распахнулись и оттуда выехал конный отряд. Совершенный почти сразу же узнал Бернардина Амбершеля, братьев Рольтов и графа Реймона.

– Наверное, хотят прогнать нас подальше, пока мы не нагрянули в их прекрасный город.

– Умник выискался, – всхлипнула Сочия и бегом бросилась вперед.