Властелин бумажек и промокашек

— Ах-ха-ха, Данилович — тайное оружие Александра 2, Педагог-киллер, — рассмеялся Историк, — диссертация на эту тему стала бы самой скандальной после «Проблем объективности…», на самом деле Данилович, как генерал ни разу не боевой, вся его карьера — сплошное учительство и заведование учительством. А в учителях у Второй военной гимназии, например, сам Чернышевский отметился как преподаватель словесности. За такими вольнодумцами глаз да глаз нужен, там он и натренировал свой взгляд.

— Интересная версия, — схохмил Химик, — проверять я ее, конечно, не буду.

— Нет, ни союзником Николая, ни другом, Данилович никогда не станет. Но надеюсь у него хватит ума не становиться его врагом, — у людей около трона на это чутье. В противном случае… Комнаты Даниловича напротив игровой — он уязвим как никто другой в этом дворце, — высказался Историк.

— Аминь, — подытожил Химик.

2

Был у Историка один пунктик — давать явлениям в качестве характеристики первую же пришедшую на ум букву, а отталкиваясь от нее слово. Н — непоседа.

Так окрестил про себя Историк с первого взгляда, теперь уже свою мамку, датскую принцессу Дагмар, в православии Марию Фёдоровну. Которая, неожиданно, сама спустилась из своей половины четвертого этажа Аничкова дворца в столовую к детям. В большинстве случаев она просто давала звонок и дети заваливалась на её половину сами.

Мария Фёдоровна нравилась всем. Принценяшка. Вся такая воздушная, в завитушечках, глазки блестящие, нрава веселого — это потом её назовут «Гневной». Ну да, в России жить — по волчьи выть.

Обед, накрытый на детской половине, в столовой, состоял из пяти блюд: суп раковый, пирожки из семги, зелень, — хм, что за зелень? — спросил несознательный Химик и Историку пришлось взять в руки меню — оказалось спаржкой с голландским соусом, жаркое с салатом и клюквенная пастила.

— Стоматология и в следующем веке будет дном, — заявил Химик, — никакой пастилы.

— Ты меня за совецку власть не агитируй, — сказал Историк, имитируя деда Щукаря — лиходеям в белых халатах я живым не дамся.

Её императорское высочество осветило и освятило своим присутствием как раз в этот момент, торжественно неся в руках какую-то бумажку.

— Приказ о повышение оклада Великому князю Николаю Александровичу в связи с успешным окончанием начальных двухгодичных курсов математики? — предположил Химик.

— Не, это сладкое вместо пастилы, — сдедуктировал Историк, — письмо папеньки с фронта. Видимо, вчера как раз после молитвы фельдъегерь доставил. Или с утра.

В целях конспирации, он с не менее пафосным криком «Мамочка!» подбежал к Марии Фёдоровне вслед за Жоржиком, но зарываться с восторженными соплями в голубые рюшечки пышного платья не стал, скромно уткнувшись в цесаревнину подмышку.

Я у мамки умный, взрослый и ответственный — говорила всем эта роскошная композиция. На Марию Фёдоровну это повлияло концентрацией эйфории в её голосе при чтении письма. Не то чтобы папка писал: вода тёплая, турок нагибаем — давайте к нам купаться, но — Карс в наших руках и Кавказская армия продолжает свое победоносное шествие плюс кучу бытовых подробностей вроде заказать колокола для болгарских деревень, теплые вещи, что фельдъегеря справляются с письмами куда быстрее его адьютантов, и как он скучает по жене и детям.

— Кстати, — вспомнил Химик, — там в Манежной подарок стоит для тебя с турецкого фронта от дяди Володи.

— Небось зверь какой-то, в жизни к нему не подойду — открестился Историк, — Владимир Александрович мог запросто подшутить над сыном брата, который в детстве его бывало поколачивал.

— Ну, — сказал Химик, — такой себе жеребец, здоровый и мохнатый. Ахтырские гусары привели после стычки с турками. Ты ему даже имени не дал еще.

— Его императорское высочество, ваш отец, послал свою фотокарточку, и я уже заказала для нее рамочку. Она будет стоять в вашей игровой комнате, что бы вы не так переживали горечь разлуки с любимым отцом. Мария Фёдоровна взяла из рук лакея небольшой желтоватый прямоугольник и Николай смог насладиться вторым признаком цивилизации. После ватерклозета, конечно.

— Папа с бородой! — восторженно завопил Жорик, тыкая на здоровяка в центре.

— Да там все с бородой, — забрюзжал Химик, — почти двести лет от Петра, а бородачи не кончаются. Это же не гигиенично.

— Напомни потом, — согласился Историк, — изобретем безопасную бритву.

— Странно, — сказал Химик, — на фото все офицеры все в белых кителях и только двое в темной форме.

— Черноморские моряки, — ответил историк, — снимок сделан рядом с Зимницкой переправой, где отряд Черноморского флота минировал акваторию и прикрывал пехоту со стороны Дуная. А на заднем плане столовая-шатер, смотри какая огромная.

— Похудел отец, — встревожился он вслух, — но выглядит бодро и решительно.