Властелин Хаоса

Поежившись, Ранд поставил кубок на стол. Что еще он должен сделать во исполнение пророчеств? Как разгадать истинный смысл невразумительных стихов, полных туманных намеков? Следует ли ему присоединить эту Шару, или как там она называется, к Кайриэну и прочим своим владениям? Ко всему миру? И как это сделать, если ему не удалось полностью овладеть даже Тиром и Кайриэном? На такое может уйти целая жизнь. А тут еще Андор. Даже если ему суждено разорвать в клочья весь остальной мир, Андор он сохранит в целости и в целости передаст Илэйн. Обязательно сохранит, хоть пока и не знает как.

– Шара, или как там она зовется, далеко отсюда. За один раз следует делать один шаг, и первый наш шаг – Саммаэль.

– Саммаэль, – согласился Руарк.

Берелейн вздрогнула и залпом осушила кубок.

Некоторое время разговор шел об айильцах, продолжавших двигаться на юг. Ранд намеревался собрать в Тире огромные силы, создать там молот, способный сокрушить все, что попытается противопоставить ему Саммаэль. Руарка, по-видимому, это устраивало, а вот Берелейн твердила о необходимости оставить побольше людей в Кайриэне. Твердила, пока айильский вождь на нее не цыкнул. Она пробормотала что-то насчет упрямства, которое ему же во вред, и пояснила: Кайриэну нужны люди, ибо она не оставила намерения заселить опустевшие земли. Фермеров становилось все больше, и Берелейн надеялась, что в будущем году нужды завозить зерно из Тира уже не будет. Если, конечно, когда-нибудь прекратится эта проклятая засуха. А не прекратится, Тир не сможет обеспечить хлебом даже себя, не говоря уже о других землях. Но так или иначе, торговля в Кайриэне начинала оживать. Купцы наведывались отовсюду – из Андора, Тира и Муранди, даже из Порубежья. А сегодня утром на реке встало на якорь судно Морского народа. Странно, конечно, что их занесло так далеко от моря, но Берелейн готова была приветить всех.

Чем дольше она говорила, чем чаще вставала и брала со стола то одну, то другую бумагу, тем решительнее становилось ее лицо и увереннее голос. Со знанием дела она рассуждала о том, что из необходимого для нужд Кайриэна средства позволяют закупить в этом году, а с чем придется повременить полгода, а то и год. Правда, в конечном счете все зависело от погоды. Об этом Берелейн упомянула будто мимоходом, но взглянула на Ранда так, словно сказала: «Раз ты Дракон Возрожденный, ты и должен найти способ покончить с этой засухой». Ранду случалось видеть Берелейн разной: до смерти напуганной, вызывающе дерзкой, высокомерной, но такой, как сейчас, – никогда. Она казалась ему совсем другой, незнакомой женщиной. Даже Руарк, попыхивающий своей трубочкой, сидя на одной из подушек, поглядывал на нее с некоторым удивлением.

– …эта ваша школа может принести некоторую пользу, – заявила Берелейн, развернув длинный, исписанный убористым почерком свиток, – если, конечно, они хоть ненадолго перестанут изобретать все новые и новые диковины и попытаются воплотить в жизнь что-нибудь из уже придуманного. – Задумчиво уставясь в пространство, она постучала пальчиком по губам. – Лорд Дракон велит давать им столько золота, сколько они просят, но, по моему разумению, стоило бы попридержать его до тех пор, пока они действительно не…

В дверь просунулась круглая физиономия Джалани – айильцы никак не могли привыкнуть стучаться.

– Пришел Мангин, – сообщила Дева, – он хочет поговорить с Руарком и с тобой, Ранд ал’Тор.

– Скажи, что я буду рад потолковать с ним попозже… – успел сказать Ранд, прежде чем его перебил Руарк:

– Тебе следует поговорить с ним сейчас, Ранд ал’Тор.

Лицо вождя было очень серьезным. Берелейн положила свиток на стол и уставилась себе под ноги.

– Хорошо, – согласился Ранд.

Голова Джалани исчезла, и в комнату вошел Мангин – рослый, выше Ранда, айилец. Он был одним из тех, кто пересек Драконову Стену в поисках Того-Кто-Придет-с-Рассветом, одним из горстки смельчаков, захвативших Твердыню Тира.

– Шесть дней назад, – начал Мангин без всяких предисловий, – я убил человека, здешнего древоубийцу, и теперь хочу знать, есть ли у меня тох к тебе, Ранд ал’Тор.

– Ко мне? – удивился Ранд. – Но ты вправе защищаться, Мангин. Свет, ты ведь сам знаешь… – Он осекся, встретив спокойный, чуть любопытствующий взгляд серых глаз. По лицу Руарка ничего нельзя было прочесть, Берелейн отвела глаза в сторону. – Надо полагать, он напал на тебя, так было дело?

Мангин слегка покачал головой:

– Нет. Я понял, что он заслуживает смерти, поэтому и убил его. – Сказано это было так, словно засорилась труба, вот он ее и прочистил. – Но ты запретил убивать этих клятвопреступников, разве что в сражении или если они нападут первыми. Вот и скажи, есть ли у меня тох к тебе?

Ранд припомнил собственные слова: «…непременно будет повешен». И сердце его сжалось.

– Но почему ты решил, что он заслуживает смерти?

– Он носил то, на что не имел права, – ответил Мангин.

– Что? Что он такое носил, Мангин?