Властелин Колец

Фолко пообедал и ушёл, остался один Пин. Фродо был сам не свой: он всё ещё ждал Гэндальфа и решил задержаться до сумерек. А там, если уж он очень понадобится магу, пусть сам идёт в Кроличью Балку, глядишь, ещё и первый доберётся: потому что Фродо решил пойти к Зайгородной переправе пешком и окольным путём, чтобы напоследок хоть поглядеть на Хоббитанию.

— Заодно и жир сгоню, — сказал он себе, глядя в пыльное зеркало на стене в полупустой прихожей. Он давно уже сидел сиднем и несколько расплылся.

Чуть за полдень к раздражению Фродо явились Лякошель-Торбинсы: Лобелия со своим белобрысым отпрыском Лотто. "Насилу дождались!" — сказала она, переступив порог. Это было невежливо и неверно: до двенадцати ночи хозяином Торбы оставался Фродо. Но что взять с Лобелии — ведь она ждала на семьдесят семь лет дольше, чем собиралась: ей уже перевалило за сто. И пришла она не просто так, а присмотреть, чтобы Брендизайки и прочие по ошибке не прихватили бы с собой чего чужого, и ещё за ключами. Спровадить её было непросто: она принесла с собой опись проданного имущества и желала проверить, всё ли на месте. Проверила раз, потом другой, получила запасные ключи и заручилась обещанием, что третьи ключи ей будут оставлены у Скромби в Исторбинке. Она хмыкнула и поджала губы — мол, знаем мы этих Скромби, утром половины вещей не досчитаешься, — но наконец, ушла. Фродо даже чаю ей не предложил.

Чай он сел пить с Пином и Сэмом Скромби на кухне. Было официально оговорено, что Сэм отправится в Забрендию "прислуживать мистеру Фродо и ухаживать за садом": договор был подписан Стариком, хотя его совершенно не утешало, что в результате соседкой его станет Лобелия.

— Последнее чаепитие в Торбе! — сказал Фродо и решительно отодвинул стул.

Посуду они за собой назло Лобелии не вымыли. Сэм с Пином быстро увязали три мешка и вынесли их на крыльцо. Пин пошёл прогуляться по саду, а Сэм куда-то исчез.

Солнце село, и Торба казалась угрюмой, опустелой, разорённой. Фродо побродил по знакомым комнатам — закатный свет тускнел, из углов выползали тёмные тени. Скоро совсем смерклось. Он прошёл к дальней садовой калитке, а затем даже спустился чуть-чуть по дороге: вдруг всё-таки появится Гэндальф?

В чистом небе разгорались звёзды.

— Хорошая будет ночь, — сказал Фродо вслух. — Вот и отлично, идти одно удовольствие. Засиделись, честное слово. Пойду, а Гэндальф пусть уж догоняет.

Он повернул к дому и остановился, услышав голоса где-то рядом — явно в Исторбинке, сразу за углом крайнего дома. Старый Скромби и ещё кто-то: голос незнакомый, а мерзкий до тошноты. О чём спрашивает чужак не разобрать, слышны только ответы старика Скромби — осторожные и опасливые, чуть ли не испуганные.

— Нет, мистер Торбинс уехал. Нынче утром, и мой Сэм с ним; всё уже вывезли. Да вот так и вывезли — что не продали, то вывезли… А зачем и почему — не моё это дело… да и не ваше. Известно куда — в Кроличью Балку, а может, и дальше. Это все знают. Да вон — прямая дорога. Нет, сам не бывал, на кой мне. Там, в Забрендии, народ чудной. Не, передать ничего не возьмусь. Спокойной ночи!

Мягко сошли шаги с Кручи, и Фродо удивился, почему он так рад, что сошли, а не взошли. "Видно, я насмерть устал от расспросов и всякого любопытства, — подумал он. — Ужас какой у нас любопытный народ!"

Он хотел было узнать у папаши Скромби, кто это к нему приставал, но вдруг раздумал и быстро зашагал к Торбе.

Пин сидел на крылечке на своем мешке. Сэма не было. Фродо заглянул в чёрную дверь.

— Сэм! — позвал он. — Где ты там? Пора!

— Иду, сэр! — откликнулся тот и выскочил откуда-то из глубины, отирая губы. Он прощался в погребе с пивным бочонком.

— Ну, всё взяли? — спросил Фродо.

— Всё, сэр. Я вот только слегка задержусь ещё, и порядок.

Фродо захлопнул круглую дверь и отдал Сэму ключ.

— Беги давай к себе, — сказал он. — А оттуда напрямик — встретимся у просёлочных ворот за лугом. Деревней не пойдём: подсматривают, подслушивают. Ну, живо!

Сэм умчался во тьму.

— Вот и выходим наконец! — сказал Фродо Пину.

Они вскинули мешки на спину, взяли палки и пошли вдоль западной стороны Торбы.

— Прощайте! — вымолвил Фродо, взглянув на чёрные слепые окна. Он помахал рукой, повернулся и (точно так же, как Бильбо, только он об этом не знал) поспешил вслед за Пином по садовой дорожке. Перепрыгнув в конце спуска через живую изгородь там, где пониже, они ушли в луга и растворились в ночи, прошелестев высокой травой.

Возле условленных ворот у западного подножья Кручи, выводящих на узкую дорожку, они остановились, подтянули мешочные лямки — и вскоре заслышали топоток и пыхтенье Сэма. Свой до отказа набитый мешок он вздел на самые плечи, а на голову нахлобучил какой-то мятый фетр — якобы шапку. В темноте он был сущий гном.

— Что потяжелее — это вы, конечно, мне, — сказал Фродо. — Бедные улитки и бедные все, кто носит свой дом и свой скарб на спине!

— У меня мешок совсем лёгкий, сэр. Можно сколько угодно ещё, — объявил Сэм добрым и лживым голосом.