Властелин Колец

— Входите, дорогие гости! — напевно сказала она, и хоббиты поняли, что это её голос пел им только что. Робко вступили они в покой, неловко и низко кланяясь, точно постучались, чтобы попросить напиться, в обычный дом у дороги, а им отворила дверь прекрасная эльфийская дева в цветочном уборе. Но прежде, чем гостям удалось произнести хоть слово, она легко перескочила через кувшинки и устремилась к ним навстречу, лёгкая, как речной ветерок.

— Смелее, милые друзья! — улыбнулась она, взяв Фродо за руку. — Смейтесь, веселитесь! Я — Золотинка, речная царевна.

Пропустив их мимо себя, она затворила дверь и как бы отстранила ночь за дверью лёгким движением гибких рук.

— Пусть ночь останется в Лесу! — сказала Золотинка. — Вы, верно, всё ещё страшитесь густого тумана, тёмных деревьев, заводей и омутов, да неведомой твари лесной. Не бойтесь, не надо! Нынче вы под надёжным кровом Тома Бомбадила!

Хоббиты в удивлении смотрели на неё, а она обвела их взглядом, каждого по очереди, и улыбнулась.

— Прекрасная госпожа Золотинка! — произнёс наконец Фродо, чувствуя, что сердце его наполнилось неведомой радостью. Он стоял зачарованный, как когда-то стоял, внимая прекрасным голосам эльфов, но в то же время и по-иному: наслаждение было менее острым и возвышенным, но более глубоким и ближе смертному сердцу — дивным, но не странным.

— Прекрасная госпожа Золотинка! — повторил он. — Теперь я понял радость, скрытую в твоей песне.

Дочь прекрасная реки! Чище родника!
Ветла у живой воды, летняя роса!
Шёпот ласковой листвы, пенье тростника,
Ветерок над ручейком, вечная весна!

Внезапно он запнулся и замолчал, донельзя изумлённый тем, что сказал нечто подобное. А Золотинка рассмеялась.

— Добро пожаловать! — сказала она. — Вот какие, оказывается, учтивые хоббиты живут в Хоббитании! Но я вижу, что ты — друг эльфов: об этом говорят свет в твоих глазах и звук голоса. Отрадная встреча! Рассаживайтесь и подождите хозяина. Он сейчас будет, он с вашими лошадьми — они ведь устали не меньше вас.

Хоббиты с удовольствием опустились на низкие тростниковые табуретки, а Золотинка порхала вокруг стола. Наблюдать за ней было одно удовольствие. Откуда-то из-за дома доносилось пение. Среди разных "сух мох, сыр бор, волглый лог и долы" то и дело повторялось:

Башмаки желтей желтка, куртка ярче неба,
Веселее Бомбадила парня нет и не было!

— Прекрасная госпожа! — немного погодя заговорил Фродо. — Скажи мне, если только мой вопрос не выглядит слишком глупым, кто такой Том Бомбадил?

— Это он, — ответила Золотинка, замерев на мгновение и улыбаясь.

Фродо вопросительно глядел на неё.

— Он, каким ты увидел его, — сказала она в ответ на его взгляд. — Он хозяин леса, вод и холмов.

— Значит, весь этот странный край принадлежит ему?

— Конечно, нет! — ответила она и её улыбка угасла. — Это было бы поистине тяжкое бремя, — добавила она тихо, словно самой себе. — Деревья и травы, и всё, что живёт и растёт здесь, принадлежат лишь самим себе. Том Бомбадил — Хозяин. Никто не в силах поймать старого Тома, когда он гуляет в лесу, бредёт по воде, взбирается на вершины холмов под светом и тенью. Он не боится. Том Бомбадил — Хозяин.

Дверь распахнулась, и вошёл Том Бомбадил. Он был без шляпы, его пышные курчавые волосы венчала корона из жёлто-алых листьев. Том рассмеялся, подошёл к Золотинке и взял её под руку.

— Вот она, моя хозяйка! Моя Золотинка! — сказал он хоббитам. — Вся в зелёном серебре, в пояске цветочном! Стол накрыт? Я вижу мёд, белый хлеб и масло, молоко, сыр и салат, блюда спелых ягод! Хватит этого, друзья? Примемся за ужин?

— Стол накрыт, — отозвалась Золотинка, — а вот готовы ли гости сесть за него?

Том захлопал в ладоши и весело удивился самому себе:

— Том, Том! Заспешил! Приглашает ужинать! А ребята чуть живые, им умыться нужно. Ну-ка, милые, сюда. Есть и мыло и вода — смойте грязь с рук и лица, скиньте грязные плащи, расчешите кудри!

Он отворил неприметную дверь в глубине зала, и хоббиты потянулись за ним: вниз и за угол. Они очутились в низком помещении с покатым потолком (наверное, пристройка к северной стене дома). Стены были из светлого камня, но большей частью занавешенные зелёными циновками и жёлтыми портьерами. Пол — тоже каменный, устлан свежим зелёным тростником. Прямо на нём вдоль одной из стен лежали четыре пышные матраца; на каждом стопка белых банных полотенец. У противоположной стены стояла длинная скамья с широкими фаянсовыми тазами, а рядом — глиняные кувшины с водой, одни с холодной, другие с кипятком. Рядом с каждым ложем были приготовлены мягкие зелёные тапочки.