Властелин Колец

Гимли фыркнул.

– Я об этом не уговаривался. Я не пленник и не шпион. Мой народ никто не заподозрит в связях с Врагом. И с эльфами мы не враждовали. Если ты боишься раскрывать мне ваши тайны, так я не опаснее остальных.

– Я не подозреваю тебя ни в чем, – терпеливо сказал Хэлдир, – но таковы законы нашего края. Не я их создаю, не мне их и менять. Я и так сделал слишком много, позволив тебе ступить на землю за Келебрантом.

Но Гимли уперся.

– Я пойду свободно или уйду домой и сдержу слово, даже если сгину в глуши.

– Ты не можешь уйти, – вздохнул Хэлдир. – С того места, где ты стоишь, у тебя лишь один путь – предстать перед нашими владыками. Только они теперь вольны позволить тебе уйти или остаться. За рекой наши сторожевые посты. Ты даже не успеешь понять, почему умер.

Гимли потащил топор из-за пояса. Эльфы неторопливо, но все равно очень быстро натянули луки.

– Чтоб им пусто было, этим твердолобым гномам! – в сердцах воскликнул Леголас.

– Эй! – вмешался Арагорн. – По-моему, отряд веду я. Гному, конечно, нелегко снести такое отношение к себе. Я предлагаю завязать глаза всем, и Леголасу в том числе. Так будет справедливо, хотя и сделает наш путь скучноватым, да и времени он займет больше.

Гимли неожиданно расхохотался.

– Представляю, какими дураками мы будем выглядеть! – гоготал он. – А Хэлдир, значит, у нас поводырем будет? Ладно, не надо всем. Я согласен, если один Леголас разделит со мной компанию.

– Я эльф, я свой здесь! – с гордостью произнес разгневанный Леголас.

– Чтоб им всем пусто было, этим твердолобым эльфам! – тихонько произнес Арагорн. – Давай, Хэлдир, завязывай нам глаза.

– За каждый ущерб, будь то синяк или шишка, я потребую возмещения, – проговорил Гимли, покорно ожидая, пока эльфы завязывали ему глаза платком.

– Не придется, – усмехнулся Хэлдир. – Я аккуратно поведу вас, а тропы у нас мягкие, ровные, не споткнешься.

– До чего довели злосчастные времена! – восклицал Леголас. – Мы все здесь враги одного Врага, и вот меня ведут, словно слепца, когда вокруг солнце играет в золотых листьях.

– Враг уже добился немалого, – отвечал Хэлдир, – бросив тень отчуждения, разделившего его врагов. За пределами Лориена все реже встретишь честь и благородство; доверчивость может обернуться большой бедой, мы не имеем права рисковать. Наш край – словно остров посреди моря опасностей, и сегодня нашим рукам куда чаще приходится иметь дело с луком, чем с лютней. Раньше рубежи наши обороняли реки, сегодня на них слабая надежда. Тень вокруг. У нас поговаривают об уходе, а я думаю – не поздно ли? В Горах на западе день ото дня вырастает Зло, земли к востоку лежат в разоре и запустении, там полно Сауроновых тварей. Даже земли Рохана небезопасны, как говорят. За устьем Великой Реки следит Враг. Даже придя на побережье, мы не найдем там надежного убежища. Я слышал о Гаванях Высоких Эльфов где-то далеко на северо-западе, за страной полуросликов, но где это – о том знают разве что наши владыки.

– Так это ж недалеко от нас, считай, сразу за Широм, – перебил Мерри.

– Счастлив твой народ, живущий возле побережья, – вздохнул Хэлдир. – Но из нас никто не бывал там очень давно. Мы поем песни о Море, но какое оно?.. Расскажи мне о Гаванях, пока мы идем! – внезапно загорелся эльф.

– Да я ведь не видал их никогда, – расстроился Мерри. – Я тоже в первый раз покинул Шир, а если бы знал, на что похож этот широкий мир, и вовсе сидел бы дома.

– Но зато ты увидишь прекрасный Лориен! – воскликнул Хэлдир. – Да, конечно, мир полон опасностей, в нем немало мрака, но много и прекрасного. Наверное, сейчас уже не найти земель, где к любви не примешивается скорбь, но сама любовь, на мой взгляд, стала выше.

У нас поют, что Тень уйдет и мир вернется к нам, но я не верю. Среднеземье не может вечно оставаться неизменным, даже свет солнца уже не тот, каков он был встарь. Может быть, для эльфов наступит передышка и они смогут беспрепятственно уйти к Морю, чтобы покинуть Среднеземье навсегда. Но тогда не станет Лориена, который я знаю и люблю. Мир обеднеет, если однажды из него уйдет последний меллорн. А есть ли они за Морем, я не знаю.

Так в разговорах отряд неторопливо пробирался по лесным тропам. Впереди – эльф, и позади – эльф. Путники ступали по ровной мягкой земле и вскоре освоились со своей временной слепотой. У Фродо, лишенного зрения, опять обострились слух и другие чувства. Он ощущал запахи деревьев и потревоженных трав, слышал множество оттенков в шелесте листвы, в сонном бормотании реки справа, в чистых голосах птиц. Солнце касалось его лица ласковой рукой, значит, они проходили поляной.

Ступив на восточный берег Серебрени, он словно прошел по мосту времени в заповедный уголок Древнейших Дней и теперь шел по стране, которой давно уже нет. В Дольне жила память о древнем, в Лориене обитала сама Древность. Да, здесь знали Зло, ведали скорбь, здешние эльфы опасались внешнего мира и не доверяли ему, и волки выли на его границах, но на самой земле Лориена не было ни единого пятнышка Тьмы.