Властелин колец

— Голлум! — воскликнул Фродо. — Постой, это что — та самая тварь, с которой встретился Бильбо? Как всё это гнусно!

— По мне — так грустно, а не гнусно, — сказал маг. — Это ведь могло случиться и с другими, даже кое с кем из моих знакомых хоббитов.

— Что-то не верится, что Голлум — родня хоббитам, пусть даже дальняя, — с сомнением заявил Фродо. — Очень уж он противный.

— И всё же это так, — проговорил Гэндальф. — Я знаю о происхождении хоббитов больше, чем они сами. Даже история с Бильбо предполагает родство. О многом они знали и думали одинаково. И понимали друг друга гораздо лучше, чем хоббит поймет, скажем, гнома или орка — или даже эльфа. Загадки, согласись, у них были просто-таки одинаковые.

— Ну, конечно, — проворчал Фродо. — Хотя загадок таких полным-полно у любого народа, и не только хоббиты в них играют.

И хоббиты не мошенничают — а Голлум только и норовил. Он же пытался усыпить внимание Бильбо! Очень было честно с его стороны затевать игру, в которой противник рисковал головой, а сам он — ничем!

— Боюсь, ты прав, — сказал Гэндальф. — Но есть тут кое-что, чего ты не заметил. Даже Голлум еще не совсем погиб. Он оказался крепче, чем можно было предполагать — крепким, как хоббит. В его душе все еще оставался уголок, где он был собой, и оттуда, как сквозь щель в ночи, пробивался свет — свет прошлого. И думаю, ему приятно было снова услышать приветливый голос, разбудивший воспоминания о ветре в кронах и солнце на траве: обо всем, что он позабыл.

Но все это, конечно, должно было сделать живущее в его душе лихо еще злее — если только его не подавить. Если только его не излечить…. — Гэндальф вздохнул. — Надежд на это почти нет. Но все же — «почти». Потому что, хоть он и владел Кольцом так долго, что сам уже не помнит, сколько времени — носил он его мало: в глухой тьме оно ни к чему. Поэтому он и не развоплотился. Он худой, как щепка — и жилистый. Но Кольцо сожрало его дух, и мука стала почти непереносимой.

Все «великие подгорные тайны» обернулись пустой непроглядной ночью: открывать было нечего, делать — тоже: он ел разных мерзких тварей да лелеял злые воспоминания. Он был очень несчастен. Он ненавидел тьму, а свет — еще больше: он ненавидел все, и больше всего — Кольцо.

— Что ты хочешь сказать? — Фродо удивился. — Он же без Кольца жить не мог, оно же его «прелесть»? Если он ненавидел его — так почему не избавился? Ну, бросил бы, что ли, или ушел…

— Пора бы тебе начать понимать, Фродо, — после всего, что ты слышал, — хмуро отозвался Гэндальф. — Он любил и ненавидел Кольцо, как любил и ненавидел себя. Не мог он «избавиться» от него. Не было у него на это воли.

Кольцо Всевластья, Фродо, само себе господин. Это оно может предательски соскользнуть с пальца — сам владелец никогда его не бросит. Самое большее — решит отдать кому-нибудь, да и то только в начале, пока оно не завладело им целиком. Насколько я знаю, один только Бильбо смог оставить его — но и ему понадобилась для этого моя помощь. Но даже он не смог бы отказаться от Кольца или бросить его. Нет, Фродо, решал не Голлум — Кольцо само оставило его.

— Чтобы попасться Бильбо? У какого-нибудь орка ему было бы уютнее…

— Смеяться тут не над чем, — отозвался Гэндальф. — Тебе-то уж во всяком случае. Самое непонятное во всей этой истории — то, что Бильбо оказался там в это время и нашел его — ощупью, во тьме.

В мире много сил, Фродо. Кольцо стремится вернуться к своему Властелину. Оно соскользнуло с руки Исильдура и предало его; потом оно поймало беднягу Деагола — и он был убит; потом — Голлум: оно пожрало его. Больше он не был нужен Кольцу — такой маленький и слабый; пока оно оставалось с ним, он ни за что не покинул бы своего глубинного озера. А потому, едва Властелин его воспрянул и раскинул свои темные думы над Лихолесьем, оно бросило Голлума. Для того, чтобы быть поднятым самым неподходящим для этого существом — Бильбо из Края.

Здесь потрудились еще какие-то силы. Мне нечем объяснить все это, кроме как сказав, что Бильбо был избран найти Кольцо — и не его Властелином. А значит, был избран и ты — хранить его. И это ободряет меня.

— А меня нет, — мрачно сказал Фродо. — Хоть я и не уверен, что понял тебя. Но, Гэндальф, как ты узнал это всё — про Кольцо и Голлума? Ты это правда знаешь или только догадываешься?

Глаза Гэндальфа сверкнули.

— Многое я знал, о многом узнал, — отвечал он. — Но я не намерен посвящать тебя во все свои дела. Повесть об Элендиле, Исильдуре и Кольце Всевластья давно известна Мудрым. Твое Кольцо — Кольцо Всевластья: это доказал огонь; есть тому и другие приметы.

— А когда ты это выяснил? — прервал Фродо.

— Только что у тебя на глазах, — резко ответил маг. — Но я знал, что найду. Я вернулся из темных походов и долгих поисков для последней проверки. Это последнее доказательство, и теперь уже все ясно — даже слишком. Восстановить роль Голлума и заполнить разрыв в истории — тут, конечно, пришлось кое-что и предположить. Я начал с догадок — но сейчас я не гадаю. Я знаю. Я видел его.

— Ты — видел — Голлума?! — изумленно ахнул Фродо.