Властелин колец

— Но почему же не уничтожить его — ты сам сказал, что это давно надо было сделать? — Снова чуть не закричал Фродо. — Предупредил бы меня или написал — я бы давно с ним разделался.

— Да? И как бы ты это сделал? Ты уже пробовал?

— Нет. Но его, наверное, можно расплавить или сплющить…

— А ты попробуй! — сказал Гэндальф. — Возьми да попробуй!

Фродо снова вытащил Кольцо из кармана и оглядел его. Оно было ровным и гладким, золото горело чисто и ярко, и Фродо подумал, как глубок и прекрасен его цвет, как совершенна окружность. Восхитительная, драгоценная вещь… Он вынул его, собираясь забросить в самую глубь камина. Но теперь чувствовал, что не может сделать этого — не может без борьбы. Колеблясь, он взвешивал Кольцо в руке и вспоминал все, что рассказал ему Гэндальф; потом, сделав огромное усилие, размахнулся… и обнаружил, что поспешно запихивает Кольцо обратно в карман.

Гэндальф мрачно рассмеялся.

— Вот видишь!.. Уже и ты, Фродо, страшишься причинить ему вред — не то что уничтожить. И не мог я «заставить» тебя — только силой, а это сломило бы твой дух. Ну а Кольца этого не уничтожить даже силой. Бей его хоть самым тяжелым молотом — на нем и царапины не останется. Ни твоим, ни моим рукам не сокрушить его.

В огне твоего камина и простое-то золото не расплавится. Кольцо же в нем только посвежело. И нет в Крае кузни, где смогли бы сплющить его. Это не под силу даже горнам и наковальням гномов. Говорили, Кольца Власти плавятся в драконовом огне, но где сейчас найдешь дракона, чей огонь был бы достаточно жарок? Да и не было никогда драконов, которые могли бы истребить Кольцо Всевластья, ибо его отковал сам Саурон.

Есть лишь один путь: отыскать среди расселин Ородруина, Огненной Горы, Пасть Рока и бросить туда Кольцо — если ты действительно хочешь его уничтожить.

— Я действительно этого хочу! — воскликнул Фродо. — Или, во всяком случае, хочу, чтоб оно было уничтожено. Опасные походы не для меня. Зачем оно пришло ко мне? Почему избран именно я?

— На такие вопросы не отвечают, — сурово проговорил Гэндальф. — В одном можешь быть уверен — избран ты не за доблесть: ни силы в тебе, ни мудрости. Но избран ты, а значит, придется тебе стать и сильным, и мудрым.

— Откуда же мне?! Ты мудр и силен; возьми у меня Кольцо, оно — тебе!

— Нет! — вскричал Гэндальф, вскакивая. — Нет, мне Кольца не предлагай! — Глаза его вспыхнули, лицо озарилось изнутри темным огнем. — Не искушай меня! Ужасен Черный Властелин — а ведь я могу стать еще ужаснее. Кольцо знает путь к моему сердцу, знает, как гложет меня жалость ко всем несчастным и угнетенным, а с ним — о, как надежно защитил бы я их: чтобы превратить потом в своих рабов! Не искушай меня! Я не рискну взять его, пусть даже на хранение. Очень уж велик для меня соблазн воспользоваться им. Слишком оно мне нужно. Передо мной — тьма.

Он отошел к окну, раздернул занавески и раскрыл ставни. Солнечный свет залил комнату. По тропинке, посвистывая, шел Сэм.

— Решай же, — сказал маг, возвращаясь к Фродо. — И знай: я помогу тебе. — Он положил руку на плечо хоббита. — Помогу нести эту ношу — пока она твоя. Надо что-то делать — и быстро. Ибо Враг уже действует.

Нависла тишина. Гэндальф опять уселся в кресло и задумчиво попыхивал трубкой. Глаза его казались закрытыми, но из-под век он внимательно наблюдал за Фродо. Фродо не отрываясь глядел в камин, на огненные сполохи, пока они не заслонили всего — и казалось ему, что он заглянул в глубокие колодцы огня. Он думал о легендарной Пасти Рока и ужасах Огненной Горы.

— О чем ты думаешь? — спросил наконец Гэндальф. — Решил что-нибудь?

— Нет! — Отозвался Фродо, приходя в себя и с удивлением обнаружив, что тьмы вокруг нет, а через открытое окно виден залитый солнцем сад. — Или, быть может, да. Насколько я тебя понял, не знаю, но придется мне, видно, взять Кольцо и сохранить его, чем бы это мне ни грозило.

— Грозить тебе может многое — и чем дальше, тем больше, — сказал Гэндальф.

— Надеюсь, ты скоро найдешь хранителя получше. Но пока, кажется, я опасен — опасен для всего, что рядом со мной. Нельзя мне хранить Кольцо и оставаться здесь. Придется мне, значит, бросить Торбу, бросить Край, бросить всё — и уйти. — Он вздохнул. — Я очень хочу спасти Край, если смогу — хоть порой и ругал соседей за тупость и нелюбопытство, призывая на их головы землетрясение и драконов. Но нет уж, лучше не надо. Пока будет позади Край, мирный и уютный, мне будет спокойней скитаться: буду знать, что где-то есть опора, хоть я и не могу на нее опереться.

Я, конечно, подумывал иногда об уходе, но представлял себе это иначе: вроде праздника, и приключения, как у Бильбо, а может, и получше — и все хорошо кончается. А тут — из страха в страх, и смерть по пятам. И идти я должен один, если уж хочу спасти Край. Но я ведь маленький, никому там не нужный, и… как бы это сказать? — не из них. А Враг такой сильный и страшный.

Он не сказал Гэндальфу, но, когда он говорил, огромное желание последовать за Бильбо вспыхнуло в нем — он, пожалуй, так бы и бросился бежать — без шапки и наобум.